Оглавление Пролог — внутренние палаты 1. Лето 2. Враг 3. Состояние 4. Смятение 5. Хаос Эпилог — BANG!! Автор: Сюсукэ Амаги Перевод: Florin Корректор: Timekiller Обработка иллюстраций: LENb Пролог — внутренние палаты Жара. Вонь. — Задрало, — пробормотала Бармелин, но слова утонули в гулком, гнетущем шуме. Рядом вовсю работала линия теплоотвода — большая труба. Эта труба, диаметр которой превышал рост Бармелин — а ростом она похвастать никак не могла — источала проходящее по ней тепло. От этого нагревалась и вода в лабиринте труб по соседству. Здесь вода скапливалась перед очисткой. От нагрева содержащиеся в ней микроорганизмы очень активизировались. И запах делался сильнее обычного. — Угораздило же… — прошипела Бармелин и поморщилась от попавшего в рот пара. И, тем не менее, двигалась вглубь, продираясь через заслонявшие путь корни водяных деревьев. Зачем ей это надо? Ответ на такие вопросы давно уже не менялся. Королевский приказ. Вот и всё. Безрассудства, превосходящие любые безрассудства этого города. Вот что такое приказ королевы. Императорский приказ. Любой житель Грендана обязан преклонить колени и подчиниться её слову. Она мудро правит, подчиняет себе военных и даёт отпор иноземцам. Правитель Грендана есть идеальный его защитник. Сверхчеловек, пред чьей немыслимой мощью склоняются даже Обладатели. Вот кто такая королева. А значит, должна подчиняться и Бармелин. Даже когда считает, что есть более подходящие исполнители. К тому же она уважает «камень-ножницы-бумагу». Ведь так даже сильнейшего можно поставить в роль проигравшего. Ну зачем ты показала «бумагу», отчитывала себя Бармелин. Был решающий раунд между проигравшими: ей и Каунтией. Этой дурой безбашенной. Эта дура с повреждённой воздушным потоком грудью и не могла показать ничего, кроме ножниц… Так зачем же на сто каком-то раунде уже вроде зашедшей в тупик игры Бармелин показала «бумагу»? Понятно зачем. Каунтия тогда нагло ухмыльнулась. И этим встревожила Бармелин. Она решила, что Каунтия сменит фигуру. И показала «бумагу». И проиграла. — Чтоб ты сдохла, дура безбашенная. И остальные пусть сдохнут. Вечно учтивый старпёр Тигрис, лысеющий Кальван. Бабник Тройатт. Хмурый Линтенс. Выпендрёжник Жуймэй. Женоподобный Саварис, который сейчас в отъезде. Все эти козлы-мужики из Обладателей. Все *** гнойные, женщин не уважают! Чтоб они сдохли. Бармелин ругалась и шла вперёд. На поясе бряцали портупеи. На перекрещивающихся ремнях висело множество дайтов. Позвякивали и модные цепи, свисающие с различных частей одежды. Лицо выглядело нездорово бледным — возможно, играл свою роль и макияж. Короткие волосы с рождения чёрные, как уголь. Помада голубая, глаза подкрашены чёрным. Более мрачного вида и представить нельзя. Бармелин Сваттис Нолне. Тоже настоящий Обладатель Небесного Клинка. И она шла под землёй по тёмной, вонючей канализации. И на то была причина. *** Солнце было близко. Хозяйка висячего сада чуть приподняла край широкополой шляпы и недовольно сощурилась на солнце — оно висело над головой и немного сбоку, заливая всё своим сиянием. — Жарко. Они вошли в летний пояс. Фильтрующее поле в какой-то мере защищает от солнечного тепла, но та часть, что проникает, обратно уже не выходит. Поле существует для того, чтобы не пропускать воздух, так что ничего с этим не поделаешь. — Давно мы последний раз лето видели? — скучающим голосом поинтересовалась Альсейла, развалившись в гамаке в тени висячего сада. Это место продувалось лучше всего. Сквозняк сдувал пот, выступавший на оголённых руках и ногах. — С тех пор пятый год пошёл, вроде, — отозвалась стоявшая рядом Канарис. — Сейчас сезон войн, рядом может быть другой город. Обычно Грендан ходит между весенним и зимним поясами. Где-то полгода по весеннему, остальное время проводит в зиме. В лето заходит редко. И вот зашёл. Что, попросту говоря, означает, что маршрут Грендана отличается от нормального. — Одни заботы. То, что мы забрели в эти края, ничего хорошего не сулит. В районах передвижения Грендана необычайно много гряземонстров. И потому нормальные региосы к нему почти не приближаются. Иначе говоря, у Грендана, по сути, монополия на местные шахты и нет нужды отвоёвывать их у других городов. Однако можно смело утверждать, что за это город расплачивается частыми стычками с гряземонстрами. — Но жарко-то как, — тихо повторила Альсейла. Стоявший рядом стаканчик с соком покрывали холодные капли. — Да, а может бассейн сделать? Бассейн? — На какой бюджет? — холодно ответила Канарис, и Альсейла надула щёки. — Может, хоть в сельскохозяйственном озере искупнёмся? — Сколько угодно, как только закончите подписание документов. — Надо иногда забыть о делах насущных. — Ваше Величество, кажется, предпочли бы вообще о них не вспоминать? — Ах, чем наша жизнь не сон? — вздохнула она и свернулась в гамаке. Канарис терпеливо ждала внимания хозяйки. — А кстати… — выпрямилась та, не выдержав жары, и потянулась за соком. — Ты не помнишь, почему в прошлый раз настало лето? — Припоминаю только бой с Бегемотом, вроде? По-моему, больше ничего особенного не происходило. — Аа, Бегемот, это было нечто. Отлично помню. — Не так часто случается бой с именованным. — Да? Хм, может быть. Гряземонстров, настолько сильных, что их упускают Обладатели, Альсейла в мыслях даже не выделяет. Канарис мысленно охнула от удивления. Линтенс, Саварис и Лейфон. Линтенсу, считавшемся сильнейшим из Обладателей, дали в помощь ещё двух Клинков, и они с трудом победили. Оценить силу Альсейлы «на глазок» не могла даже Канарис, уже испытавшая эту силу на себе. Правда ли, что эта мощь — от Свергнутого? Свергнутый. Безумный электронный дух, лишившийся города. Мститель, ведомый ненавистью к гряземонстрам, он преобразует свою энергию и овладевает военными. В Альсейле нет и крохи такого безумия. Лень и высокомерие. Вот что такое Альсейла Альмонис. Канарис знала, что это лишь одна её сторона. Лень не означает, что Альсейла не ценит усердие. Высокомерие не означает, что ей чужда доброта. — И всё-таки, неужели курс сменился лишь потому, что тот получил имя? — Путь города совершенно непредсказуем. — Ну, тоже верно, конечно. — Разрешите побеспокоить? С неба вдруг донёсся безмятежный старческий голос. — Дельбоне? Что такое? Голос принадлежал Дельбоне, единственному психокинетику из Обладателей. — Видите ли, кто-то, кажется, пытается проникнуть во внутренние палаты, — доложила она, и Канарис помрачнела. Альсейла же оставалась совершенно спокойной и лишь заинтересованно хмыкнула в ответ. — Я, впрочем, не думаю, что у него выйдет, но надо бы что-то делать. — Да уж. Вообще там закрытая зона, важных механизмов нет, и даже если кто-то приблизится, внутрь попадёт вряд ли. — И всё же осторожность не помешала бы, — заметила Канарис. — Верно, — кивнула Альсейла. — Но с другой стороны, посылать туда много народу тоже не хочется. — Тогда отправим Небесного Клинка? — Да, лучший выход. После неспешно принятого решения были в срочном порядке созваны Обладатели, произошёл турнир в «камень-ножницы», и Бармелин отправили на задание. *** — Чтоб ты сдохла, королева долбаная. Она шла вперёд, проклиная вонь и ветвящиеся корни водяных деревьев. Пройди Бармелин обычным маршрутом через отделение центрального механизма, она бы так не страдала. То есть страдала бы иначе, но сейчас тот вариант казался гораздо предпочтительнее. Однако королева запретила. — Если будет стычка на полпути, ты же сломаешь центральный механизм. Пойдёшь через задний ход и перехватишь у входа во внутренние палаты. Водяное дерево — нужное для водоснабжения города растение. Бездумно ломать его было нельзя, и Бармелин с силой раздвигала жёстко сцепившиеся корни, всё больше раздражаясь. Она теряла время. Уже который раз возникла мысль, что обычный путь был бы значительно лучше. Он представлял собой проход от отделения центрального механизма к внутренним палатам. Это лабиринт, за счёт работы ходовой части города вечно меняющийся между бесчисленными состояниями. Там можно не только заблудиться, но в худшем случае и быть раздавленным движущимися стенами. Пройти такой лабиринт — занятие небыстрое. Потому и есть задний ход. Изрядно утомившись, Бармелин протиснулась-таки через все корни. Одежда вся провоняла. Бармелин остановилась, пообещав себе, что потом выкинет всё, во что сейчас одета, и не вылезет из ванной, пока не начнёт в ней растворяться. Впереди стояла стена. Но Бармелин отстучала в одном участке определённый ритм, и та часть стены вдруг отъехала, открывая светящуюся панель. Бармелин провела по ней пальцем, раздалось шипение выходящего воздуха, и вся стена ушла в сторону. Отсюда проход прямой. Бармелин поспешила туда, пока не начал циркулировать воздух. Стена за спиной двинулась, чтобы снова закрыть проход. Света не стало. В наступившей тьме Бармелин двинулась вперёд. Пройдя через адский лабиринт, он оказался здесь. — Ух, шуточки у вас, — пробормотал он и поёжился, вспоминая лабиринт. Будь он просто запутанным, ещё можно было бы как-то разобраться, но стены двигались, и путь к выходу менялся. А от того, что в некоторых состояниях выхода не оказывалось вообще, хотелось просто плакать. Да и стены были недружелюбны к гостю и пытались его расплющить. Какой бы ты ни был военный, противостоять груде металлических плит — каждая из которых на порядок тяжелее тебя — занятие невесёлое. Гость снова поёжился. Затем постарался забыть тёмное и очень недавнее прошлое. — И подозреваю, что все эти хлопоты были совершенно напрасны. Да, совершенно, — продолжил бормотать он, радуясь, что вырвался из тесноты. Было темно. Но стены местами излучали голубой свет. И воздух был неплохой. Не затхлый — впереди будто открытое пространство. Это не то чувство свободы, которое бывает на травянистой равнине. Давящее ощущение искусственно созданного пространства. Пол через подошвы обуви тоже чувствовался другой. Хорошо отшлифованный камень отражал голубой свет и порождал ощущение ночного мира. В глубине стояли большие ворота. Они были хорошо видны благодаря обрамлявшему их голубому сиянию. Цель пришедшего находилась там. Но он не двигался. — Так может, посочувствуешь моим мучениям хоть немного? — произнёс он, не сходя с места. Рыжие волосы взметнулись, словно разгоняя голубой полумрак. — Ты и есть тот урод? — спросил злой, явно женский голос. — Слышь, не груби, — изобразил возмущение парень, хоть и чувствовал по всему телу холодный пот. Чёрт, тут уже всё серьёзно, не то, что с теми. Проникновение обнаружили. Это было понятно. Тот, кто может свободно двигаться по региосам, лишь здесь этой свободы лишён. Крайне неудачное обстоятельство и для Волколиких, и для нынешнего визитёра. Городом правит сверхчеловек, которому подчиняются особые военные. А ещё та, что сокрыта в потаённых глубинах… Так просто в город вломиться не дадут. Это молодой человек знал. Но как его опередили? Противник здесь, но её не видно. Это не кэй-глушение. Видимо, она использовала характерное для замкнутого пространства эхо и оставалась полностью вне поля зрения. — Страшное место, этот ваш Грендан. — Заткнись. Сдохни, урод. В ту же секунду сзади засиял восстанавливаемый дайт. Тень вытянулась из-под ног. Нарушитель тоже раскрыл дайт. В руке появилось оружие, похожее на кусок железа — железный хлыст. Тело окутала вспышка, затмившая свет восстановления. Враг, наверное, приближался сзади, и молодой человек приготовил контрудар… в пустоту?! — Чёрт! Парень мгновенно почувствовал опасность и прыгнул в сторону. Плёнка окружающей его кэй задрожала от ударной волны. Но самого его не задело. Послышалось раздосадованное цоканье. — Урод, но наглый. Снаряды продолжали лететь из невидимого источника. Град тонких, острых сгустков внешней кэй. Парень отбил их взмахами железного хлыста. — Огнестрел?! — разгадал он оружие противника. — Плохо! Град внешней кэй, казалось, прервался, но через секунду возобновился с неожиданной стороны. Парень застонал, отбиваясь хлыстом и отпрыгивая. Преимущество огнестрела в том, что работу по преобразованию кэй во внешнюю производит само оружие, и это способствует высокой скорострельности. Стрелку достаточно лишь вливать кэй и жать на спуск. Недостаток же в том, что текущая в оружие кэй преобразуется во внешнюю практически бесконтрольно, и работать с ней напрямую, видимо, невозможно. К тому же нельзя регулировать мощность — то есть против человека с оборонительным кэй-стилем, способным блокировать данную мощность, либо против гряземонстра с твёрдой чешуёй хорошего эффекта не будет. Но это не отменяет главных преимуществ: дальности и скорострельности. А стрелок получает возможность сосредоточить работу с кэй на собственном организме. Такого, наверное, не может себе позволить даже специализирующийся на рукопашном бое Саварис. Обладатель Небесного Клинка, Бармелин Сваттис Нолне. Невидимая и смертоносная. — Сдохни, сдохни, сдохни, — сопровождал монотонный голос ливень кэй-снарядов, пытающихся донести смерть до своей жертвы. — Никаких манер. Молодой человек перестал маневрировать и встал на месте. Обволакивающая его кэй светилась ярче и полностью блокировала град кэй-снарядов. Что-то не так, засомневался парень, блокируя атаку. Противник, должно быть, Обладатель. Об этом свидетельствует хотя бы скорость атаки, для противостояния которой приходится выкладываться на полную. И тем не менее, мощность атаки не впечатляет. Поскольку работает огнестрел, причина явно в оружии, но для оружия Обладателя выходит как-то слабовато. Это не Небесный Клинок? Если прикинуть характеристики огнестрельного оружия — выходит, что нет. В ту же секунду в сознании вспыхнуло ещё одно дурное предчувствие. Парень прыгнул. На мгновение вспышка залила всё вокруг, перекрывая рассеянный голубой свет помещения. — Чуткий гадёныш, — цокнула языком Бармелин, увидев результат. — Чтоб он сдох. Она помахала дайтом, чтобы остудить. Пистолет, который она использовала незадолго до того, висел на одной из цепей, которыми обвесилась Бармелин. А сейчас она держала большую пушку. Посередине ствола — излучавшего серебристый свет — находилась рукоять, позволяющая стрелять одной рукой. Это и есть Небесный Клинок Бармелин. Быстро менять дайты по ситуации. Такова боевая тактика Бармелин. Парня видно не было. Она стояла у входа во внутренние палаты и осматривалась. Присутствия не ощущалось. — Уничтожен? — раздался голос Дельбоне, когда приблизился висевший под потолком терминал. — Подозреваю, что не добила. — Ох, ох, какая редкость. — У тебя что? — Ну, контакт исчез, потому и спросила. — Похоже, здесь его больше нет. Женщины сошлись во мнениях. Сдриснул мгновенно, как сквозь землю. Уклонился, пусть и частично, от выстрела Бармелин, проскользнул через психокинетическую сеть Дельбоне. — Кто он вообще? — Как знать? Был на моей памяти рыжеволосый с железным хлыстом, но возраст на вид как-то не сходится. Лет на десять разница выходит. — Может он как Её Величество, возраст с помощью кэй скрывает? — Может и так. — Да сама, поди, так же делаешь! Бармелин скривилась, оглушённая воплем возмущения. Внутренние палаты. Погружённое в голубой мрак помещение снова охватила тишина. Волны сонного умиротворения в конце концов смыли отголоски боя. Сон манит сновидения, сновидения качают тьму. Качающаяся тьма отражает реальность, но реальность эта не здесь. Она далеко-далеко, но не по ту сторону досягаемого… Шух… В спину ударило что-то упругое, и он застонал. Мелкие ветки отхлестали его, толстые остановили падение. — Кх… Увидев сквозь яркую, жизнерадостно-зелёную листву знакомую башню с часами, человек приложил руку ко лбу. — Опять сюда? Почему? Почему я всегда попадаю сюда? — прошептал рыжеволосый парень, Дик — Диксерио Маскейн — и застонал от боли. Раскинувшееся совсем рядом сельскохозяйственное озеро щедро отражало солнечный свет прямо в глаза. Ушам тоже досталось, от какофонии пронзительных голосов. — Лето, однако, — рассеянно пробормотал Дик и потерял сознание. 1. Лето — Лето!!! — Купальники… обожаю!!! — Это кто? — нахмурилась Нина, услышав раздающиеся на сельскохозяйственном озере голоса. — Кто там стыд потерял? В купальной зоне озера народ толпился. Даже военному не под силу вычленить человека в такой толпе по незнакомому голосу. — Нет-нет, я их понимаю, — закивал стоявший рядом Шарнид Нине, до сих пор искавшей наглецов. — Лишь в такой сезон, лишь в такую минуту сокрытая школьной формой страсть получает выход. Это крик мужской души. Песнь восторга. — Молчи, сластолюбец. Дальшена дала ему подзатыльник спортивной сумкой. — Посерьёзнее бы к жизни относился. — А я и отношусь. Всегда прусь напролом! — Прости, я сама виновата. Что с тобой связалась. — Какая ты жестокая, — расплылся он в улыбке, и Дальшена лишь вздохнула. Нине надоело следить за их перепалкой. Чуть в отдалении Фелли раскрыла солнечный зонтик и смотрела в сторону, делая вид, что никого из них не знает. Лейфон с неловкой улыбкой наблюдал. — Мда… Следовало ожидать, и даже, наверное, само собой разумеется, но народу ту-ут… Рядом, заслоняя глаза от солнца, Мифи разглядывала кишащий людьми пляж. — В раздевалке место-то есть? — пробормотала Наруки. — Вроде нет, — обеспокоенно заметила Мэйшэн. И с ними… — Все шкафчики заняты, раздевалкой пользоваться можно, но за вещами, похоже, надо следить самим, — сообщила Лирин, прочитав висевшее неподалёку объявление. — О, за вещами мы присмотрим, — поднял руку Харли. Рядом сидел Кирик в инвалидной коляске и щурился на солнце с ещё более мрачным, чем обычно, видом. — А вам не трудно? — Конечно, всё равно плавать не будем. — Что же вы будете делать? — с недоумением спросили Лирин и Нина. — Загорать, — не задумываясь пояснил Харли. Кирик что-то буркнул под нос. Явно выражал недовольство. Освоилась уже, мысленно заметил Лейфон. Лирин освоилась. С её приезда прошло три месяца. За это время случилось всякое. Стоял сезон войн, интенсивность движения хоробусов резко упала, и Лирин осталась на временное обучение в Целни. Причём в качестве третьекурсницы. По той же причине временная студентка поселилась в общежитии Нины. Проживание там совсем недорогое — причина очень в духе Лирин. Она подрабатывала в магазине бэнто возле здания первого курса и ходила на занятия для третьекурсников. Три месяца пролетели в мгновение ока. И за эти три месяца она идеально приспособилась к студенческой жизни в Целни. Хорошо ли это? Посещали и такие мысли. Посещали в связи с Гренданом. Сезонная проблема мешает вернуться, но затягивать пребывание здесь больше необходимого Лирин явно не собирается. Она всегда была легка на подъём, да и чувствовалось, что просто смирилась с обстоятельствами, но… Как там додзё? Она сейчас, должно быть, старшая в приюте. Рядом живут воспитанники приюта, так что ничего страшного не случится, да и вообще она выехала после поступления, и вряд ли есть смысл волноваться. Что касается школы, Лирин объяснила, что подала заявление на академический отпуск, получит свидетельство в Целни, потом сдаст экзамен в той школе и всё как-нибудь обойдётся. И всё-таки. Хорошо ли это? Лейфон не мог отделаться от сомнений. — Ты чего? Он вдруг понял, что уставился на Лирин. — Н-ничего, — невразумительно улыбнулся он и мотнул головой. Однако… Что? Он и сам не мог понять. Иногда — совсем уж изредка — на душе становилось… очень неспокойно. — Что-нибудь случилось? — удивлённо склонила голову Лирин. — Ничего, правда, — снова заверил он. Непонятный взгляд Лейфона слегка разозлил её. — Так. Ну что, потопали раздеваться, — позвал Шарнид, и все двинулись. Сегодня не было ни школьных занятий, ни плановых тренировок. Все они пришли на сельскохозяйственное озеро исключительно для развлечения. — Надо обязательно развлечься. Тремя днями ранее. Тренировка окончилась, и в их обычном зале тренировочного комплекса Шарнид пытался всех убедить, размахивая руками. При слове «развлечься» Нина сморщилась. Она любила тренировки и, хотя Нина допускала существование выходных, понятие развлечения ей, видимо, было чуждо. Читающая в углу Фелли отреагировала холодно. Судя по взгляду, сочла сказанное очередной глупостью. Сходным образом повела себя и Дальшена. Наруки вообще не слушала. Видимо, нашла собственный метод переносить сэмпая. Лейфон просто недоумевал. — Точно, точно. Согласие выразил лишь Харли, явившийся обслужить дайты. — Лето же! Сельскохозяйственное озеро открылось! — В бассейне же всегда можно плавать? — заметила Нина. — Дура! — взвыл Шарнид с серьёзным видом. — Не губи нашу молодость в четырёх стенах! — Что?! — Голубое небо, яркое солнце, горячий песок! Вот где должна блистать наша недолговечная юность. — Оо! Поддержал его, как и ожидалось, лишь Харли. Остальные, разумеется, смотрели холодно. — Если серьёзно, я считаю, что свежий воздух не помешает, да вам бы и о себе, любимых, подумать. Видимо поняв, что его энтузиазм не ценят, Шарнид быстро сменил тон на менее напористый. — Верно, последнее время у нас одни тренировки, — вздохнула Нина. — Да-да. Выходные — офигенно нужная штука. И для тела, и для души. — Подозреваю в тебе корыстные мотивы, но и ладно. Сама идея хорошая. — Ура. Так и приняли решение о выходных на свежем воздухе. Возможно поэтому Шарнид выглядел ещё энергичнее обычного. — Лейфон, ну ты чего так уныло вырядился? На выходе из раздевалки Лейфон подвергся критике. — Ну, что тут может быть унылого… — растерянно осмотрел он себя. Он носил самые обыкновенные плавки-шорты. — Слабак! Вот что носят мужчины! — выпятил грудь Шарнид — он был в классических плавках. Они сидели плотно и, казалось, были даже тесноваты. — Ой, мой мегаствол всегда готов к залпу. Надо бы поберечь его от слишком горячих глаз. — Стой, ты про что? И я не смотрю, и ты как-то поосторожнее, если всё так опасно. — Ха, взгляды шлифуют красоту. Лейфон, не зная, что сказать, отвернулся. И увидел покидающих женскую раздевалку девушек. Они переодевались дольше, но так вышло, что в мужской раздевалке оказалась большая очередь, и закончили почти одновременно. За возглавляющей процессию Ниной следовали Наруки и Мифи, а Мэйшэн с Лирин, переговариваясь, вышли после. Позади всех пятерых, словно прячась за их спинами, вышла Фелли. — Зацени, Лейфон, в женской команде силён боевой дух. — Угу… Понукаемый Шарнидом, Лейфон тоже стал рассматривать купальники девушек. И правда, купальники были словно под стать характеру каждой. — Прекрасно, не считаешь? — шепнул на ухо Шарнид. — Угу… — вяло ответил Лейфон. — В эту минуту блеск, обычно скрытый под формой, обретает свободу. Ну как? Ослепительно, верно? Просто блеск юности, верно? — Угу… — Ты чего такой вялый? — Пловец из меня никудышный. — Пловец — ты что, плавать собрался? — А? Разве нет? — Вот ведь ты… Тебе с какого места про молодость объяснять? С самого начала? Со сказок начать? — схватился за голову Шарнид. — А бывают сказки про молодость? — удивился Лейфон. — Эх ты…. Слушай. Есть место, где разнополые существа могут общаться, демонстрируя больше плоти, чем обычно. И это здесь! Дальнейший уровень отношений уже для взрослых, дилетантам рекомендовать не могу. Это означает, что мы сейчас на самой границе дозволенной между мальчиками и девочками нормы. — Прям… на самой? — На самой. А что ещё? Или ты любитель под форменные юбки заглядывать? — Д-да я ни в жизни! — Вот видишь, так почему бы не оценить вкусноту положения? Посмотри, ещё раз посмотри, — бесцеремонно схватил его за голову Шарнид, и Лейфон посмотрел на девушек. Те, кажется, обсуждали купальники друг друга. — Они немало сил приложили, чтобы выбрать купальники, не считаешь? — Ну… красиво, да. — Хоть это ты ещё способен заметить. Так почему не поддаёшься мирским желаниям? — Мирским? — Хочешь, чтоб я назвал это плотскими утехами? — По-моему это не тот случай, где требуется прямолинейность. — Но отношения полов основаны на одном из трёх главных желаний живых существ, сексуальном — и ради его воплощения в мозгу есть центр удовольствий… — И ты вдруг на полном серьёзе начал читать мне лекцию. — Я всё делаю на полном серьёзе. Короче, слушай, здесь — последняя остановка на маршруте отношений мальчиков с девочками. И человек способен от такого получать удовольствие. Да здравствует человек. Понял? — Не уверен. — Господи, ну как тебе объяснить? Эх ты. У него сложилось ощущение, что в разъяснениях Шарнида есть серьёзные недочёты. Но эту тему Лейфон решил обойти. — Вот ведь. Нина, вон, по толстокожести тебе обычно не уступает, а глянь, как нарядилась. Нина, однако, носила самый обычный спортивный купальник. — Дурень. Упора на оригинальность и не требуется. Смотри… — стал объяснять Шарнид, но… — Что вы там языками зацепились? Вас все ждут. — А, Шена, прости… Он прервался на полуслове. Голова Лейфона была в захвате, поэтому сначала он увидел ноги. Шарнид, наверное, тоже. Ноги в сандалиях. Стройные лодыжки, тренированные икры напряжены, но в бёдрах чувствуется гибкость. Угловатый закрытый купальник с высокими вырезами смотрелся довольно смело, и Шарнид издал непонятный звук. Однако… тут же умолк. — Ты чего? — подозрительно нахмурилась Дальшена. — Ничего… Вообще это я тебя хотел спросить. Чего это ты? Она разгадала смысл вопроса и нахмурилась ещё больше — складка между бровей углубилась. — Ничего особенного. Я плавать пришла. Глаза Дальшены закрывал пластик. Стартовые очки. На голове же вместо её роскошных золотых кудрей сидело нечто белое. Шапочка для спортивного плавания. Столько волос, конечно же, под шапочку не уложить, и они были собраны на затылке. — Ну в самом деле, пусть мы на отдыхе, но я не могу просто взять и валяться тут. Всё, я пошла. Дальшена оставила Шарнида недоумевать и пошла в сторону пляжа. — Да, Лейфон. Понял? — спросил Шарнид, глядя ей вслед. — Нуу, кажется, немножко понял. — Правда? Лейфон тоже пошёл на пляж, бросив странным образом поникшего Шарнида. *** В таком духе и начался их выходной. Озеро было сельскохозяйственным, но в нём открыли участок для купания, причём изначально рассчитанный на большое число посетителей. Пляжная полоса благодаря этому была широкой, а глубина почти всего купального участка — мелкой. Даже глубокая часть особо глубокой не была. У ограничительных буйков глубина вдвое превышала рост среднего парня, но туда мало кто заплывал. А ещё в течение сезона на мелководье ставили большие плоты и прочее оборудование для развлечения. За буйками виднелись любители водяных ганбордов[1]. Некоторые просто лежали на пляже и загорали, были парни, зазывавшие девушек, были девушки, ждущие внимания, бывало, конечно же, и наоборот — было всякое. Лейфон просто сидел в пляжном кафе «Дом у озера». У здания на сваях не было стен, вестибюль насквозь просматривался снаружи. Ряды столиков, кухня в глубине. Кроме еды здесь давали напрокат спасательные круги и зонтики. Лейфон сидел прямо на краю пола и потягивал напиток. Он болтал ногами, которые едва доставали до песка. Лейфон скучал. Харли с Кириком присматривали за вещами по ту сторону насыпи. Лейфон недоумевал, зачем они вообще пришли, но когда он бегал для них за покупками, ребята сидели перед ноутбучным терминалом и о чём-то спорили. Нина с Дальшеной плавали наперегонки — похоже, нашли общий язык. Брызги от ног девушек, плывущих вдоль ограничительных буйков, виднелись и отсюда. У Шарнида резко улучшилось настроение, и он куда-то отошёл. Отыскать его стало непросто. Остальные же — Лирин, Мэйшэн, Наруки и Мифи — резвились у берега. А Фелли… — Какие все бодрые. Накинувшая лёгкую рубашку Фелли села рядом. В руке она держала мороженое на палочке. Кончик треугольного мороженого, изображавшего какой-то красный фрукт, Фелли поднесла ко рту. — В такую жару. Не понимаю. — В воде-то хорошо. — А сам что, Фонфон? — Я плохо плаваю, — сказал Лейфон, отводя взгляд — она опять подняла мороженое. Шарнид-сэмпай… Наговорил глупостей. Лейфон винил его. Теперь дурацкие мысли в голову лезут. Вид того, как в рот Фелли уходят ледяные кусочки, вызвал какую-то неловкость. И не без причины. За три месяца случилось всякое. Лейфон, впрочем, успел позабыть. Это всё были случайности, и он не считал их заслуживающими упоминания. И до сегодняшнего дня в самом деле не вспоминал. Но вспомнил, когда Шарнид наговорил всякого. Тонкую белую рубашку Фелли накинула прямо на купальник. Клетчатый льняной купальник. Рубашка закрывала грудь. Но не была застёгнута, благодаря чему живот был отлично виден. Светлая кожа. Пояс обрамляла юбка из такого же материала. Ниже… ноги, которыми Фелли болтала, поджимая пальцы для удержания сандалий. Маленькая она, подумал Лейфон. Кстати, он же неоднократно носил её на руках. Ой, нет, нет… стоп, стоп. Тогда были учения перед сражением городов, а ещё экспедиция в разрушенный город. Воспоминания сами полезли в голову. — Что с тобой? — с недоумением спросила Фелли схватившегося вдруг за голову Лейфона. — Нет, ничего. Он спешно пытался перекрыть хлынувший поток воспоминаний. Не получалось… Её так легко поднять. Руки сквозь ткань чувствуют нежную кожу. И это ощущение, распространившееся с затылка и по щекам… Аааа! — Ты здоров? — Да… конечно. — Что-нибудь болит? Последнее время ты вроде не перенапрягался, но мало ли… — Нет, всё хорошо, честно! «Память, остановись!» — изо всех сил взмолился Лейфон и сосредоточился. И тут… — Ух, хорошая нагрузка. Фелли, что не плаваешь? Ты ведь даже выучилась. — Не надо, я утону. — Я думала, ты для того и училась, чтобы не тонуть. Вернулись Нина с Дальшеной. — Хм? Лейфон, ты чего? — Нет, ничего… — заговорил он и поднял голову. И встретился взглядом с Ниной. Ай… Полезли ещё воспоминания. Общежитие Нины и Лирин. Нина потеряла сознание. А в итоге… Нет-нет, это случайно было, случайно. Совсем случайно. Случайный случай! А главное, она разве помнит? Ну, то есть, дело не только в этом… — Он уже некоторое время странный… — Вот как? Лейфон, если плохо себя чувствуешь… — Нет, всё хорошо. Хорошо чувствую. Она приложила руку ко лбу Лейфона. Рука была прохладной, только что из воды. Ух! От этого движения грудь оказалась прямо перед Лейфоном. Уу… Воспоминания, ассоциации… События того дня. Тело Нины, облачённое сейчас в чёрный спортивный купальник, Лейфон… Да случайно же! — Если температуры нет, чего такой красный? Точно здоров? — Э, э… я на минутку! Как только появилась возможность отстраниться от Нины, он встал на песок. И прошмыгнул мимо неё. Но дальше оказались ещё люди, и пришлось остановиться. — Вы чего? Что тут у вас? Пришли даже Лирин и Мэйшэн. — Да с Лейфоном что-то, — объяснила Нина, и обе девушки, ахнув, переменились в лице. — Лейфон? — Что с тобой? Они приблизились, чтобы его рассмотреть. Ой, опять… В голове Лейфона снова всплыли образы. Тот день. На остановке в Грендане. В том грохочущем месте. Лирин со слезами в глазах… Лейфон неожиданно для себя издал непонятный звук, и в ту же секунду… Кто-то ахнул. В голове будто что-то закипело, и Лейфон упал. *** Он так и остался лежать с красным лицом. — Что с ним такое? Для начала его положили в тень, под зонт. Хотели отнести в больницу, но Шарнид их остановил. — Вы чего, ему просто кровь в голову ударила, — сказал он. Кровь в голову? Что-то вроде солнечного удара? — Не понимаю. Шарнид, при всей его беспечности, не станет валять дурака в вопросах жизни и смерти, и Нина знала, что волноваться не о чем, но… — Всё равно… не понимаю, — в очередной раз покачала головой она. За лежащим под зонтиком Лейфоном остались присмотреть Лирин и Мэйшэн. Дальшена снова ушла плавать, и на этот раз Шарнид, похоже, составил ей компанию. Наруки и Мифи были чем-то заняты. Фелли читала в «Доме у озера». Нина прогуливалась одна. Она почему-то не могла найти себе место. — Что делать… Она почесала голову — не найти себе занятие на переполненном пляже казалось странным. Можно было остаться с девушками присматривать за Лейфоном, но появилось ощущение, что Нина там не нужна. В сандалии попадал песок. Нагретый солнечными лучами песок ласкал ноги, а она бесцельно бродила, изучая окрестности. Встречались группы парней, встречались группы девушек, кое-где виднелись парочки. Все студенты Целни, но каждого в лицо она, конечно, не знала. Однако встречались и знакомые лица. И ладно бы в однополых группах, но были и те, кто пришёл с парой. Да и в группах одного пола чувствовалось желание присмотреться к другим группам. — Хм. Нина шагала с чувством, что как-то не вписывается в атмосферу, когда прошедшая мимо пара привлекла её внимание. — Ой. — Ой. В необычной обстановке Нина её не сразу узнала. Она тоже увидела Нину и смутилась. Леу. Соседка Нины по общежитию, на первом курсе была одноклассницей. Рядом стоял парень. Вроде знакомый. Да, с военного факультета, и, кстати, на первом курсе в том же классе учился. — Д-давай-ка отойдём… Она потянула Нину за руку, уводя от парня. — Т-ты чего? Нина растерялась больше. — Чего, спрашиваешь. Нуу. Леу, явно с трудом подбирая слова, пошарила рукой перед глазами и нахмурилась. Видимо, хотела поправить очки и вспомнила, что их нет. Если идёшь купаться, очки будут только мешать. — Так вот почему ты отказалась, когда я звала. Так бы и сказала. Днём раньше Нина пригласила Леу, но та отказалась. — Да нет же. Всё не так. — Селина-сан тогда ещё сказала, всё так и есть, верно? — У… а, ну вот! — застонала она, не в силах дать внятный ответ, и взъерошила мокрые волосы. Обычно она проявляла несколько большую выдержку — видеть Леу в такой панике можно нечасто. — Ну хорошо, узнала Нина, и чего такого… Ну и ладно. Ну и пускай! — Ты чего взбесилась? — Да не взбесилась я… — устало поникла она. Нина не очень понимала причину её эмоциональных перепадов. Впрочем, у Селины был заговорщицкий вид, когда она сообщала, что у Леу есть парень. Может, стесняется? Наверное. Скорее всего. Нина, за отсутствием собственного парня, могла только догадываться. — Скажи лучше, сама-то как? — спросила напрягшаяся Леу. — Хм? — с недоумением посмотрела Нина. Во взгляде Леу чувствовалось злорадство. — Что? — Что? Не «что», а ты же со взводом? Чего же одна тут? — А, аа… так, ничего особенного. — Это на что ответ? — Да Лейфон свалился. — Опять? — нахмурилась она. — Что-то часто он у вас сваливается. Что, такой слабый? — Да нет, не в этом дело… Говорят, вроде, кровь в голову ударила. — В голову? — Угу. Не знаю с чего бы, но вроде это не солнечный удар. — Хм… А что если… — Что? Ты что-то знаешь? — Не то чтобы знаю… Нет, правда, а что если, — окинула она Нину оценивающим взглядом. — Нуу, вообще неплохо. И мускулы не особо вздуваются. — В каком смысле? Леу, не отвечая, стала щупать её руки и ноги. — Слышь, э! — На ощупь тоже неплохо, хотя на удивление жёсткая. Живот почти не щипается, я прям завидую. — Чего лапаешь-то? — Да подумала вот, здорово было бы, если б это он от твоей красоты хлопнулся. — Что? Красоты? — Ты о чём? — Слушай, ну не смотри на меня такими честными глазами. Хоть покрасней слегка. — Да ты чего… — А ты вообще знаешь, что ты девушка? — Так чего тут не знать? — Я вот иногда всерьёз задумываюсь. Уж не считаешь ли ты себя парнем? — Глупости. — Так чего не краснеешь, когда тебе такое говорят? Но всё было не так просто. Нина в целом поняла, что хотела сказать Леу. Но даже если Лейфона и поразила женская привлекательность, речь вряд ли о Нине. Вокруг него там стояли Фелли, Лирин и Мэйшэн, да ещё и Дальшена. Настоящие красавицы, какую ни возьми. Шарнид бы, наверное, рыдал от счастья — это даже Нина понимала. Как понимала и то, что при таких обстоятельствах списывать всё на свою привлекательность уж никак нельзя. — Ничего ты не понимаешь. У парней вкусы не под одну гребёнку. — Ну, знаешь ли. — Так вот, скажем, если у парня, который тебе внешне очень неприятен, окажется девушка-красавица, тебе это будет непонятно. Сочтёшь ты это невероятным? Безумием, идущим вразрез со всеми законами природы? — Да ничего я не сочту… — Вот видишь? Так почему не быть шансу, что именно ты пришлась по вкусу Лейфону? — Мм… — Да, такие дела. Ты в кои-то веки выбралась отдохнуть, так не стой столбом, развлекись немного. — Э, да… — Ты здесь о чём-то размышляла? Не будь такой мрачной, не дело это. Оставив задумавшуюся Нину, Леу вернулась к парню. Она не забыла тактично упомянуть недавнее состояние Нины. Нина ценила в Леу эту ненавязчивость. Но сейчас… Шанс того, что Нина во вкусе Лейфона? — Э, мм… Оставшись в одиночестве, Нина превратилась в комок нервов. *** На ужин они взяли барбекю. Когда все до отвала наелись морепродуктов и мяса — купленных в магазине сельскохозяйственного факультета — солнце уже зашло. Однако людей в районе озера меньше не становилось. Напротив, они всё прибывали, а вдоль береговой насыпи стала выстраиваться, ровняясь краями, вереница праздничных платформ. Лейфон с компанией переоделись и стали смотреть. — Здорово, — выдохнула Лирин, глядя на скопление людей. — Да уж, — выдохнул рядом и Лейфон. — А чего? Это такая редкость? Обычный летний фестиваль, чего такого? — заинтересовалась их реакцией Мифи. — В Грендане лето почти не наступало. — Верно, помнится, раза три всего было? — Да и не празднуют у нас особо. — Новый год разве что? — вспомнила Лирин. — Когда устраивают, делают с размахом, но в остальное время так, разве что силами квартала. — Уу, скромно как, — удивилась Мифи. — А в Йолдеме много праздников? — задала Лирин встречный вопрос. — Хватает — есть праздник новогоднего духа, ещё каждое время года встречаем… — Ого… — Ну, город всё же богатый. Мифи, заметив интерес к теме, стала рассказывать о праздниках Йолдема. Рассказывать она умела, и Лейфон с Лирин, услышав о роскошных фестивалях чужого города, потрясённо вздохнули. — Я уже заподозрил по приезде сюда, но Грендан наш всё-таки небогат, — сказал Лейфон. — Ты что, только заметил? — удивилась Лирин. — Бои круглый год, откуда деньгам взяться? — И правда. — Головой-то работай немного. Бюджет есть не только у семьи, но и у государства. — Нет, в таких вещах только ты разбираешься. Так они переговаривались, глядя на платформы. — Оппа, как бы пора уже, — посмотрел на часы Шарнид. — Ну что, пойдём? — Сейчас куда не пойди, всё битком, наверное, — засомневалась Дальшена. — У меня там кое-кто есть — это как раз и называется «нужные связи», — пояснил он. Цветение света. — Ой… красиво, — потрясённо выдохнула Лирин, когда иллюзорные цветы беззвучно засверкали в ночи. Над озером пускали салют. — Настоящие, с порохом, ещё громыхают здорово, но у нас, конечно, ни бюджета, ни технологий, — пояснила Нина, хотя радовалась не меньше. Белые и красные вспышки озаряли её лицо. Распускающиеся в ночном воздухе фейерверки были лишь изображением в проекции. — Я не занимался, но такое ведь на подработках готовят? — спросил Харли. — Я видел вакансии. — Угу. В этом году команда слабовата, наверное. Простенько вышло, — заметил Кирик. Он был язвителен, но в ночном небе над студентами пылали роскошные цветы, приветствуемые радостными возгласами. — Вот, значит, какие у тебя связи? — удивлённо осматривалась Дальшена. Исследовательский комплекс сельскохозяйственного факультета находился совсем рядом с озером, а они стояли на крыше. Обычным студентам вход воспрещён, но здесь также смотрели салют те, кто вёл тут исследования. — Да, придётся мне закрыть на это глаза, — усмехнулся Формед — он работал в комплексе. Рядом с виноватым видом стояла Наруки. — Простите. — Не переживай. И вообще, в кои-то веки у нас праздник. Для тебя год тоже хлопотный, и вряд ли много шансов повеселиться. Наслаждайся. — Х-хорошо, — съёжилась она от слов Формеда. — Смотри, от твоей идеи у первокурсницы проблемы, — сердито выговорила Дальшена Шарниду. — Любой мужчина только рад быть полезным женщине. Вопрос лишь в том, понимает ли это женщина. — Что, между ними что-то есть? После его слов Дальшене хватило секунды, чтобы понять отношения этой пары. — Я тоже был бы рад оказаться тебе полезным. — В этой жизни не понадобишься, спасибо. — Ужасные слова, — пожал он плечами под недовольным взглядом Дальшены. Впрочем, взгляд тут же смягчился. — Но с идеей про выходной ты очень кстати. — Тоже считаешь? Юность коротка. Лето юности ещё короче. Кто им не пользуется, многое теряет. — Я не об этом, я о Нине. Ты ведь понял? Последнее время Нина часто становилась задумчива. Взгляд её делался серьёзным. Она быстро спохватывалась, но Дальшена заметила. Она не знала, о чём задумывалась Нина, но в суете подготовки к турниру полностью уйти в себя было некогда — что, возможно, Нине и помогло. Но Дальшена опасалась, что и это средство вот-вот кончит действовать. Именно тогда Шарнид предложил взять выходной. — Да, это у неё своего рода тепловой удар. — Тепловой? — Мозг спонтанно перегревается. Надо остужать, пока с катушек не съехала, — пояснил Шарнид и радостно улыбнулся, будто что-то придумав. — Такая жара каждый день. Так и до настоящего солнечного удара с осложнениями недолго. — Несмешные у тебя шутки. От его смешка Дальшена вздохнула, но взгляд её опять быстро сменился. На этот раз в нём появилась тоска. — Когда он такие глупости слышал, тут же делался хмурый. — Ты чего? В воспоминания решила удариться? — А ты не вспоминаешь? — Да так, — отмахнулся Шарнид, но отвёл взгляд. — Сочувствовать ему, по крайней мере, я не способен. — Думаю, он не хотел бы сочувствия. — Верно. Они наблюдали салют и думали о друге, который до сих пор не проснулся. В спины им смотрели Мэйшэн и Мифи. — Вот она, взрослая сентиментальность, — прокомментировала Мифи. — П-правда? — удивилась Мэйшэн. Они понятия не имели, о чём был разговор — не слышали, да и нехорошо было бы подслушивать. Но странное чувство одиночества, с которым двое смотрели в небо, хотелось запечатлеть на картине. — Тебе, Мэйтти, такая взрослая атмосфера не по плечу. — А, ну… Тебе тоже, подумала Мэйшэн, но Мифи вроде и не отрицала. — Тогда будь непосредственна. Контакт, контакт. Прямой, позитивный физический контакт! — Постой, ты на что-то нехорошее намекаешь? — Ну раз так, тебе против этого ничего не светит! Мэйшэн понимала, что краснеет. Она хотела остановить распалившуюся Мифи, но увидела, на что показывает её палец. Лейфон и Лирин стояли рядом, глядя на салют. Они смотрели задрав головы, с неподдельным любопытством, совсем как дети — видимо, в Грендане не принято устраивать салюты. — Покажи ему такое, что впечатлит не меньше этого салюта. — Даа?! — А иначе твой черёд так и не настанет, вон, смотри ещё. Мэйшэн снова обратила взор туда, куда был направлен палец Мифи. Чуть дальше от Лейфона стояла Фелли. А ещё Нина. Не слишком далеко и не слишком близко, они сохраняли тактичную дистанцию, позволяющую при случае вступить в разговор. — Смотри, они ждут своего шанса. Тебе бы боевого духа побольше, чтобы их оттеснить. А лучше всего — агрессивности, чтобы оттеснить Лирин и схватить его руку. — Я, я не могу. Мэйшэн и правда не могла. Не верила, что может. Однако… Ух… Однако, будь у неё чуть больше смелости, наверное, смогла бы. Так она сама подумала. Так решила. Потом с ужасом вспомнила о собственной подлости. Она слаба и не может иначе, но, будь у неё чуть больше смелости… Вот если бы… — Мэйтти, ты чего, раскраснелась вся. — Н-ничего. Но сейчас она может лишь воображать и краснеть. Мэйшэн посмотрела на Лейфона. Но стоящую рядом Лирин. Если бы оказаться на её месте… представила себе Мэйшэн. И немного возненавидела себя за то, что может лишь представлять. Хочется смелости. Так она подумала, глядя на Лирин. *** После казалось, что время пролетело мгновенно. Нина шла в состоянии лёгкой прострации. На трамвайной остановке у озера толпились разъезжающиеся студенты. Лейфон со спутниками решили немного пройтись, а после каждый отправился в свою сторону. Дальшена с Шарнидом ушли пешком, Наруки с подругами сказали, что сразу сядут на трамвай, и остались на остановке. Ушли Харли с Кириком — сказали, что вернутся в лабораторию. Остались Нина, Лейфон, Фелли и Лирин. Поначалу болтали о разном, в основном Лирин с Лейфоном. Оба, похоже, впервые испытали романтику летних фейерверков, вид у друзей был по-настоящему счастливый — и Нина тоже смотрела на них с теплотой. Фелли шагала в своём темпе чуть в отдалении, но, поддавшись атмосфере, тоже участвовала в разговоре. Но кончились и разговоры. От усталости, может? Лирин, в отличие от остальных, не военный. Обычный человек. С утра на ногах, днём плавала. Возможно, силы её на пределе. Может, не напрягаться и сесть в трамвай на следующей остановке, прикинула Нина. Психокинетик Фелли в физическом плане тоже не сравнится с Ниной и Лейфоном. Но Фелли немного занимается базовой физподготовкой, и потому должна быть выносливее, чем Лирин. Тем не менее, нетвёрдая походка Фелли тоже не внушала уверенности. Видимо, дальше следующей остановки они не пойдут. Наконец забрезжил свет с остановки. Она располагалась на перекрёстке. Здесь они разойдутся — Нина с Лирин живут в одном общежитии, Лейфон с Фелли в одном районе. Когда показалась остановка, Фелли чуть слышно вздохнула. — Ну что, садимся здесь, — нарушила тишину Нина, и Лейфон кивнул. — Постойте, пожалуйста. Они оглянулись и увидели, что Лирин остановилась. — Что такое? Свет уличного фонаря не достигал лица, и выражения было не разглядеть. Переутомилась? Наверное, следовало понести её вещи, но она отказалась и несла их сама… — Мне надо кое-что сказать Лейфону, — тихо сказала Лирин, сжимая ремень висевшей на плече сумки. — А, ну тогда мы… Нина ощутила серьёзность происходящего и подумала, что, возможно, настал момент истины. Прошло около трёх месяцев. Прошло с приезда Лирин в Целни. И всё это время она избегала разговоров о цели приезда. Школьные города ходят в районах, где относительно мало гряземонстров, и Нина слышала, что дорога к ним безопаснее, чем к другим городам. Но когда Нина ехала поступать сюда, она из хоробуса своими глазами видела разрушенный город, а в последнее время и самим нападения гряземонстров доводилось пережить. Путешествие в хоробусе уж точно не назовёшь безопасным. И всё же Лирин приехала. Ради чего? Выяснить это, напрямую либо как-то иначе, наверное, пытались уже все. Но она постоянно уходила от ответа. Неужели решила, наконец, заговорить? Ощутив, что время пришло, Нина затаила дыхание от напряжения. Не такого, как в бою. Почему-то хотелось убежать. Они с Фелли переглянулись. Та, похоже, тоже не была уверена, что ей здесь место. — Нет, вы тоже послушайте. Лирин захотела, чтобы они остались — неожиданно для обеих. — Я хочу, чтобы и вы слышали. Вы знаете Лейфона-военного, которого не знаю я. — Угу… — Хорошо. Они машинально отозвались. Лейфон ощутил серьёзность происходящего и тоже ждал её слов. — Лейфон… — Да… — отозвался он, и Лирин какое-то время пристально вглядывалась в его лицо. Словно пыталась оценить, каким он стал. — Ты писал, что остаёшься военным, и знаешь, я, если честно, немножко обрадовалась. — Что? — Я ведь и в письме написала? Что тебя, наверное, многое беспокоит, но я рада, что ты военный. Для меня Лейфон — это всё-таки военный, и если не будет военного, получится, словно ты уже и не ты… Будто исчезнет Лейфон, которого я знаю, а я этого совсем не хочу. — Лирин… — Но знаешь, я думала. Я встречусь с тобой, присмотрюсь как следует, и, если тебе правда неприятно Военное Искусство, попрошу бросить. Неважно, что будет с Целни. Я не военный, но со слов отца знаю, как ужасна битва. И с таким отношением Лейфона до добра она точно не довела бы. Слушавшей рядом Нине эти слова попали не в бровь, а в глаз. Лейфона, который не желал становиться военным, она военным стать вынудила, вынудила сражаться. Причиной тому стала беспомощность остальных военных Целни. И самой Нины. Её часто посещали такие мысли. Кто каждый раз позволял встать на ноги? Лейфон. Кто протянул руку помощи, чтобы Нина стала сильнее? Лейфон. Непреодолимая разница в силе заставляла уделять ему всё внимание и связывать с ним все поступки. Он даже не знает, что такое чужая помощь. Ведь с ним никто не сравнится… Оставалось лишь взвалить всё на него. Лирин сунула руку в сумку. — Но мне не кажется, что тебе на самом деле неприятно. Я не знаю хода твоих мыслей, но в твоих глазах ни разу не было недовольства. Это и правда хорошо. — Но я ещё не отказался от… — Да, но неважно. Я, по крайней мере, поняла, что путь военного для тебя не исключён окончательно. — Лирин… — И подумала, что и теперь — точнее, именно теперь — это тебе не помешает, — сказала Лирин и вынула что-то из сумки. В красивую ткань была завёрнута длинная узкая коробочка. Ткань была расшита золотом и серебром — на стороне, облегающей верхнюю часть, вышит какой-то узор. Нина не поняла значения коробочки. Но Лейфон при взгляде на неё явно застыл от удивления. — Это же… — Отец тебя уже простил. Он тебе даже благодарен за всё. И хочет, чтобы ты принял её. Отец… Это слово заставило Нину вспомнить о стиле Сайхарденов. Стиль катаны, которую Лейфон себе запретил, которую Хаиа неоднократно требовал взять в руки. Нина не знала, что внутри. Но ведь Лирин хочет, чтобы Лейфон взялся за катану? Что она означает, его свободу от своего прошлого? Или же ещё один, гигантский шаг вперёд? Лейфон станет ещё сильнее? Если так… Но он спокойно покачал головой, не трогая протянутую коробочку. — Прости, я не могу её принять. Затем грянула такая буря, что разобраться в чём-либо стало очень сложно. Примечания 1. Водяной ганборд — доска для плавания, которую можно ещё использовать как водяной пистолет. Да, такие реально бывают. 2. Враг Предупреждение поступило утром предыдущего дня. В случае большинства гряземонстров опередить восприятие Дельбоне можно, лишь узнав об их наличии и приближении больше чем за неделю. Из этого следует, что нынешний гряземонстр обладает превосходными средствами маскировки. — Ну что, посмотрим, каков он в бою? Грендан. Стоявшая на краю обода Каунтия весело прищурилась. Сильный ветер подхватывал и трепал длинные белые волосы, спадавшие почти до пояса. Она была облачена в защищающий от загрязнителей костюм. Сделанный по спецзаказу костюм Обладателя — который не только позволял свободно двигать конечностями, но и был на удивление лёгким — плотно облегал тело. То есть выставлял стройную женскую фигуру напоказ. У неё была довольно высокая талия и невероятно длинные руки и ноги. Иначе как хрупким такое телосложение не назовёшь, но рука Каунтии сжимала толстую длинную рукоять, заканчивающуюся широким односторонним лезвием — оружие из класса тяжёлых клинков. В основании лезвия разинула пасть голова мифического дракона, будто извергая пламя в форме клинка. Лунный Клинок Голубого Дракона. Оружие Каунтии. Большое оружие производило гнетущее впечатление, которое, впрочем, несколько смягчалось маленьким игрушечным зверьком, привязанным к клинку. — Повеселимся. Правда ведь, скажи? Каунтия, чьи накрашенные губы расплылись в счастливой улыбке, обернулась. Ото лба к челюсти наискосок шёл глубокий шрам, делая красивое и немного грозное лицо ещё более зловещим. Это лицо изображало детский восторг, когда Каунтия улыбнулась тому, кто стоял сзади. — Грустно это всё. Её взгляд был встречен взглядом и впрямь невесёлым, в противовес её выражению лица. Собеседник стоял отдельно, в стороне. Большая голова доходила лишь до пояса Каунтии. Черты лица выглядели грубыми — и глаза, и нос, и рот. Руки и ноги короткие, будто хозяин их, повзрослев, сохранил детские пропорции. Кожа была гладкой, а лицо круглым, что делало его очень похожим на сладкую лепёшку. — Ты чего? Реверс. Как всегда, не в духе. — Нас ждёт бой. Мне кажется, серьёзность в таких случаях нормальна. — Что-то ты соооовсем о своём, — вздохнула Каунтия при виде такого малодушия, положив свободную руку на пояс. — Никогда не думал, что нам бы надо сойтись во мнениях? — То есть и ты мою точку зрения готова принять? Они чуть помолчали. — А это исключено! — одновременно воскликнули оба, и Каунтия расхохоталась, а Реверс чуть заметно, но искренне улыбнулся. — Но всё будет хорошо, — шепнул он. — Я буду тебя защищать. Услышав такое, Каунтия не удержалась и обняла его, прижавшись губами к покрасневшей щеке. — Посмотрим же на сегодняшнюю жертву, — ласково проворковала Каунтия. Обладатели Небесного Клинка, Каунтия и Реверс. Эта необычная для Обладателей парочка одновременно усилила зрение, чтобы рассмотреть добычу. Далеко за пределами Грендана — в районе тридцати килумелов — возвышалась причудливая скала. Она напоминала гигантского льва. Большой, обращённый в сторону Грендана силуэт покачивался — оно приближалось. — Сбросил крылья. — Похоже, довольно старый. На спине льва, там, где, видимо, раньше были крылья, теперь располагались два холмика. Два Обладателя знали, что у гряземонстров, которые уже старыми провели немало лет и слишком увеличились в размерах, принято сбрасывать крылья. Возможно, не хотят тратить немалую долю своей массы на способность удерживать сильно выросшее туловище в воздухе. — Хорошая будет охота, — облизнулась Каунтия от одного вида гиганта. — Выглядит сильным, — поёжился Реверс. — И крепким. — Не поэтому. Докуда я его рассеку? Хи-хи-хи, всегда у меня так, на первом ударе сердце колотится сильнее всего. Добивать гораздо скучнее. Просто рутина. — И я вначале больше всего напряжён. Пока они переговаривались, старая особь мчалась в их сторону. Дистанция сокращалась на удивление быстро. Если смотреть пристально, покажется, что нарушена перспектива. — Действуем как обычно, что-нибудь да получится, — беззаботно бросила Каунтия, и побледневший Реверс кивнул. Они надели шлемы и занялись финальными приготовлениями к бою. Каунтия проверила крепление шлема Реверса. Его защитный костюм словно разрабатывался как полная противоположность костюма Каунтии. В различные места были вшиты дайтовые пластины в избыточном на первый взгляд количестве, и вместе с надетым шлемом это всё походило на железную куклу. А весило столько, что затруднит движения любому военному. Снаряжение крайне бессмысленное в бою с гряземонстрами, где преобладают высокие скорости, а пропуск атаки мгновенно ведёт к смерти. В этом плане к идеалу ближе костюм Каунтии, заточенный исключительно под изоляцию от загрязнителей. Но нет смысла и в таком костюме, ведь в нём совершенно не предусмотрена защита. Даже если уклониться от атак гряземонстров, бой сопровождается разрушительными ударными волнами, и летящие во все стороны камешки могут порезать костюм. А порез костюма означает контакт тела с загрязнителями. Появится острая, вполне ощутимая боль, и даже если дух военного позволит её стерпеть, она неизбежно затруднит движения. А заторможенного военного, конечно же, ждёт смерть. Либо настигнет гряземонстр, либо, находясь вне города, истлеешь заживо. К Каунтии это не относится. К Реверсу это не относится. Она думает лишь об атаке. Он думает лишь о защите. Их снаряжение разработано специально с учётом особенностей этой пары. — Всё хорошо, ты всегда под моей защитой, — сказал Реверс, и его взгляд из шлема встретился со взглядом Каунтии. Она смотрела с усмешкой. — Спасибо. Благодаря тебе я всегда могу выложиться на полную. — Я тоже. Они обменялись словами, обменялись взглядами, открыли друг другу души. Невиданная среди Обладателей команда. Идеальная комбинация нескладной пары. — Ну что, поохотимся? — Давай. И они двинулись к месту сражения. Как всегда, вдвоём. *** Я-то при чём? Дурацкое положение, и Фелли некуда деться. Почему у неё настроение портится так, что отдаётся болью в животе? С тех пор прошла неделя. Лейфон неделю ходил с хмурым видом. Тем вечером Лирин показала Лейфону коробочку — в которой, скорее всего, что-то, связанное со школой Сайхарденов — тот отказался её взять, и разразилась ссора. Лирин сперва удивилась и мягко пыталась его убедить, но в конце концов упрямство Лейфона разозлило её, а от её злости и Лейфон стал отвечать всё резче… Когда Фелли с Ниной поняли, что происходит, вмешиваться стало уже поздно. Не имея возможности и слова вставить, они с неловким чувством наблюдали за происходящим и могли лишь проводить Лирин взглядом, когда она, не выдержав, убежала. Нина бросилась её догонять, Фелли пришлось догонять Лейфона. Выбора особого не было. Всё определялось местами проживания. Лейфон её подождал. Хотя Фелли предпочла бы, чтобы он в порыве чувств ушёл домой. Они молча шли до следующей остановки. Фелли казалось, что в такую минуту она должна его поддержать. Такая мысль возникла. Но не получалось — Фелли чувствовала, что на этот раз он неправ. Лирин… Девушка приехала сюда. Преодолела опасный путь из Грендана в Целни. На это можно возразить, что и десяткам тысяч здешних студентов, да и студентам всех школьных городов этого мира пришлось не легче. Как и самой Фелли. Она приехала, рискуя оказаться жертвой гряземонстров, проведя немало времени в тесном хоробусе. Проблема заключалась в другом. У приезжающих в школьный город студентов могли быть какие угодно обстоятельства. Но в конечном счёте можно сказать, что приезжают они для себя. Но не Лирин. Она приехала в Целни ради Лейфона. И не встретила понимания. Фелли сознавала, что сочувствует ей. И не испытывала по этому поводу дискомфорта. Фелли считала, что Лейфон всё-таки неправ, чувствовала, что аргументы Лирин гораздо убедительнее. А раз так, надо что-то делать. Она, наверное, для того их тогда и попросила остаться, чтобы они могли рассудить. Лирин человек гражданский и может лишь строить предположения — и, очевидно, для оценки правильности своих выводов попросила остаться двух военных, знающих тайну Лейфона. И Фелли считала, что Лирин права. «Мы же не в Грендане!» — неоднократно подчёркивала она в ходе спора. Фелли была с ней согласна. Но Лейфон не уступал. Отказывался брать предложенное со словами, что для него это черта. Заставить его взять. Вот, наверное, их нынешняя задача. Но из-за этого… — Я пойду, если вы не против, — холодно объявил он и закрыл дверь тренировочного зала. Остальные вслушивались в удаляющиеся шаги и, когда звуки стихли, невольно выдохнули. Да, живот болел. Фелли машинально положила на него руку. — Настроение у него ничуть не улучшилось, — устало пробормотал Харли, пришедший настроить дайты. Шарнид сбежал раньше всех. Остальные поначалу смотрели обеспокоенно, но теперь были просто утомлены происходящим. Весь семнадцатый взвод уже был в курсе положения дел. — Лейфон-то, оказывается, тоже умеет сердиться, — заметила Наруки. — Для него это, похоже, дело принципа — а кто не заупрямится, если посягнуть на принципы? — ответила, вздыхая, Дальшена. — А вот то, что он зарыл свою настоящую способность и по-прежнему так силён, просто слов нет… это нечто. — Но я бы не сказал, что переход на катану даст ему гигантский скачок в силе, — возразил Харли. Его пальцы забегали по переносному терминалу, и на экране отобразились показатели трёх используемых Лейфоном дайтов: сапфирового, лёгкого адамантового и адамантового. — Не ахти какое открытие, но с точки зрения боевого применения возможности меча и катаны может, и сильно отличались в далёкие годы их создания, но не сейчас. — Что это значит? — не поняла Нина. — Конечно, в силу своей геометрии катана должна резать лучше меча. Но меч, сравнимый по остроте с катаной, вполне возможен. Технологии шагнули вперёд, — продолжал Харли, а на мониторе появился ломаный график. — Хотя Лейфону, конечно, лучше работать с катаной. В основе его движений всё-таки стиль катаны — так не я, а Кирик считает. Суть движений такова, что позволяет наиболее эффективно применить форму катаны. В недавнем бою с использованием лёгкого адамантового дайта амортизация оказалась значительно меньше. С мечом больше нагрузка на дайт, а значит, с большой вероятностью, и на организм. — Хм… Нагрузка на организм. От этих слов Нина помрачнела. — Но говорят, что Лейфон стал Обладателем в десять лет. Значит, тогда и от катаны отказался? Разве исключено, что организм уже приспособился? — усомнилась Дальшена, и Харли усмехнулся. — Может и так. Я не врач, утверждать ничего не могу. Но как инженер сказал бы, что Лейфону лучше работать с катаной. Не будет лишних усилий, и динамические нагрузки это должно хоть как-то снизить. Вот доказательство, — ткнул он пальцем в монитор. Меч и катана. Фелли не понимала разницы. Она, психокинетик, привыкла к хрустальному дайту и иного варианта не представляла. Однако даже форма терминалов в какой-то степени влияет на проводимость психокинеза и может облегчить движение по воздушным потокам. Фелли как психокинетика трудно было заподозрить в излишнем усердии, но при отсутствии должной настройки такая мелочь даже у неё будет создавать дискомфорт. И Фелли по возможности формулировала требования к регулировке дайта. — А ещё Лейфон как-то безразличен к настройкам дайта. И я не думаю, что это вызвано излишней самоуверенностью. Он очень точно вспомнил цифры, когда настраивали стальные нити, да и во время регулировок к нитям очень требователен, а к мечу так себе. — Правда? — удивилась Нина. — Угу. Всё-таки он к мечу так относится. Равнодушен к дайту, от которого зависит собственная жизнь. Что крайне необычно для военного. — Эм… Она, к недоумению Фелли, вдруг как-то растерялась. — А я… на свои дайты вроде тоже особо не жаловалась? — выпалила Нина — её, кажется, даже пот прошиб. — Так это потому, что твоими дайтами мы с папой всю жизнь занимались, — грустно улыбнулся Харли. *** — Харли, ты любишь командира? — спросила Фелли, работая шваброй. — Чтооо?! — взвизгнул Харли. Сегодня по залу дежурила Фелли. Она небрежно прошлась пылесосом и теперь мыла пол. И в разгар уборки ни с того ни с сего задала вдруг вопрос, который возник в ходе услышанного разговора. В зале оставались лишь Фелли и Харли. Он, напевая под нос, складывал использованное для регулировки оборудование. — Т-ты чего это? — уронил прибор Харли и посмотрел на Фелли так, будто уронили его самого. — Да подумалось, когда разговор ваш слушала. Почти без расспросов готовить для Нины дайт так, чтобы она оставалась довольна — не слишком ли много стараний, если нет таких чувств? — Ну… было дело, — откровенно признался Харли, отчего растерялась уже Фелли. — Но это в прошлом. В прошлом. Сейчас ничего подобного не испытываю, вообще. — Правда? — Это как бы первая любовь, знаешь? Среди знакомых мне девочек она была самая красивая. Сейчас у неё волосы короткие, а тогда были длинные, и когда подобающе наряжалась, чувствовалось благородное происхождение. Девочки из моей начальной школы воспринимались иначе. Наверное, это первая представительница противоположного пола, которую я осознал как таковую. — Ты специально всё усложняешь, чтобы меня с толку сбить? — У… — Так что, сейчас всё иначе? — Да. Её пол меня не особо заботит. Хотя, когда дружишь с детства, разве бывает иначе? — Неужели? — Да, наверное, бывает. Как бы то ни было, так уж вышло, что мы всегда вместе, понимаешь? Очевидные аспекты разнополости учитываем, а в остальном не особо. Если я увижу её с такой стороны, это меня, наверное, даже оттолкнёт. — Как это… — В смысле, я уже не хочу видеть в ней противоположный пол. Наверное, это такая степень близости? Без романтического интереса. Я же не против того, что она девушка, и не игнорирую этого факта. — Ага… — кивнула Фелли, затрудняясь сказать, поняла она или нет. Нормально такое для давних друзей? — Не знаю точно, как у других. Но с Ниной всё именно так, верно? Я к ней привык, для меня она вот такая, и мне вряд ли понравится видеть, как она станет по-девчоночьи вести себя со своим парнем. — То есть ты хочешь сказать, что углублять ваши отношения не собираешься? — Как с женщиной — нет. Как друг и дайт-техник для военного — сколько угодно. У неё таких друзей не было, и она не знала, характерны ли такие чувства только для Харли, или же подобные отношения распространены среди разнополых друзей детства вообще. — За образец не особо возьмёшь. Нина и Харли. А есть Лейфон и Лирин. Тоже друзья детства, но, в конечном счёте, наверное, другие люди. Насчёт Лейфона Фелли не знала, но уж Лирин-то наверняка хочет отношений больше, чем дружеских. Да и вряд ли она бы в противном случае специально приехала из Грендана. Тут Фелли почувствовала, что проигрывает ей. Фелли стала задаваться вопросом — смогла бы она пойти на такое? Наверное, не смогла бы поехать следом и лишь молилась бы, чтобы Лейфон вернулся невредимым. Так она решила. А когда решила, поняла, что проигрывает. Хоть и не хотелось прямо этого признавать. Не хотелось ещё и так подтверждать бесплодность своих чувств. Не хотелось проигрывать. — Ну и ладно, — прошептала она, возвращаясь домой в одиночестве. Это не значит, что её радует нынешнее положение дел. Пожалуй, надо что-то делать. Но что? Может, поднять им настроение, и всё как-нибудь решится само? Но так Лирин не осуществит своей цели. Похоже, надо что-то решать именно с вопросом Лирин. К тому же Харли сказал ещё одну вещь, которая показалась важной. — Да, кстати. Думаю, может быть ещё одна причина равнодушия Лейфона к настройке дайта. — Какая? Наверное, ему было неловко после разговора об отношениях с Ниной. И Харли попытался сменить тему. — Однажды я дал ему срочно сконструированный прототип, и тот взорвался от перегрузки. Ну, это неудивительно, ведь работа была реально спешной. — Ага… — Так вот, анализ сломанного дайта показал, что максимальный объём выпущенной Лейфоном кэй вроде как превысил тот, что бывает обычно. Я думаю, что он не привык работать с превращённой кэй и потому хуже себя контролировал. Что это значит? Фелли с трудом понимала. — Прощё говоря, обычно он сдерживает объём кэй. И не только с мечом и катаной. Лейфона, видимо, не удовлетворяет сам материал дайта. Наверное, даже адамантового ему мало? Благодаря чему, впрочем, продвинулась работа над созданием новых материалов… заключил он. Фелли прекрасно знала, что Лейфон чудовищно силён. Но лишь теперь поняла, зачем Обладателю так нужен Небесный Клинок. — Так что же всё-таки делать? — вздохнула она. *** И не только она. В доносящемся с кухни стуке ножа ощущалась резкая ярость, и Нина застыла в столовой. Лирин готовила ужин. С самого заселения почти вся готовка оказалась на ней. За это Селина, комендант общежития, попробовала договориться об уменьшении для Лирин платы за проживание, и вроде как преуспела. Так или иначе, Лирин оказалась на кухне одна. Хотелось поговорить, но Нина почему-то не находила сил подойти ближе и бесцельно шаталась в столовой. Доводы Лирин казались верными. Но и доводы Лейфона Нина тоже отчасти понимала. Он бросил катану, чтобы не порочить стиль воспитавшего его приёмного отца. Наверное, Лейфон считает, что отказаться от такого решения по причине высылки из Грендана было бы слишком просто. И Лейфона можно понять. Но отец простил ему прошлое, и Лирин приехала. Эти чувства тоже нельзя просто отбросить. Лейфон — загадочный человек. Обладал силой, которой Нине не достичь, но вырос в более жестокой среде, сделал выбор, который ни за что не сделала бы Нина, и продолжал сражаться. Быть может, самым ужасным для него были не битвы с гряземонстрами и не обременительный статус Обладателя, а ощущение, что, пачкая руки на благо приюта, Лейфон его же и предаёт? Что думал Лейфон, когда его разоблачили, когда весь приют его осудил? Чувствовал себя непонятым? Злился? А что думала Лирин? — Что ты делаешь? Похоже, пока Нина размышляла, Лирин закончила. Скорость её готовки потрясала даже Селину. — Ну, я… тут… — Всё о том же? В голосе чувствовалось спокойствие, но лицо оставалось напряжено — было заметно, что Лирин тяжело. — У…гу. — Что мне с ним делать? С дураком этим… В словах появились злость и усталость. — Мне кажется, у него свои доводы. — Да я понимаю. Она начала раскладывать приборы, Нина помогала. Леу уже пришла, но осталась у себя. Скорее всего либо занимается, либо читает. Она может увлечься и забыть обо всём на свете. Селина на доске объявлений в коридоре написала, что будет поздно. На широком столе раскладывали приборы на троих. Нина поставила в центр большое блюдо с салатом и принесла жаркое в котле. Лирин разогрела выпеченные утром булочки и, положив в корзинку, тоже понесла к столу. — Но если так, он и правда… — Лирин? — обернулась Нина, когда Лирин вдруг замолкла. Она пошатнулась. Нина тут же бросила жаркое и подхватила Лирин. Раздался грохот упавшего котла, булочки скатились со стола на пол. — Лирин?! Она обмякла на руках у Нины. На лице Лирин не было ни кровинки — она была такой мертвенно-бледной, что у Нины перехватило дыхание. Из чуть приоткрытого рта с сухим шелестом выходил воздух. — Лирин?! — громко крикнула она. После Нина попросила прибежавшую на шум Леу прибраться в столовой и бросилась в больницу. Лирин госпитализировали. Её уложили в койку и поставили капельницу, а Нина, глядя на лицо спящей, почувствовала вскипающую волну гнева. Поэтому Нина ушла из больницы и направилась к нему. Сила необходима. Лейфону необходима ещё большая сила. Нина думала об этом давно — всё это время. Думала с самого приезда Лирин. Нина не забыла Маиас. Саварис теперь здесь. Обладатель Небесного Клинка. Вместо наёмников Грендан прислал за Свергнутым Обладателя. Если бы этим всё ограничивалось, и если существовал бы способ захватить Свергнутого без жертв, против не выступили бы ни Нина, ни Кариан, ни кто-либо ещё. Да отдали бы с радостью. Наверное, она даже была бы не против, если жертвовать пришлось бы только собой. Но не знала, чем всё обернётся. Как с Дином. К тому же у Савариса есть и другая цель. Сразиться с Лейфоном. Для чего? Заранее убрать помеху? Или же… Лейфону надо стать сильнее. С самого приезда Лирин Нина жила напряжённым ожиданием. Когда — сегодня, завтра? В таком ожидании как-то пролетели три месяца. Она убедила себя, что всё обошлось, но беспокойство в душе осталось. Военный, равный Лейфону по силе, приехал из Грендана сразиться с ним. И у Нины не было уверенности в победе Лейфона. Ему надо стать сильнее. Но Нина не знала как. Как сделать сильнее того, кто уже сильнее тебя самой? Он ведь не на нуле. Это как находясь на десятом уровне придумать, как с сотого перейти на сто первый. Возможно, стоит всё сказать как есть. Но что ответить, когда Лейфон спросит, откуда она знает? Что ей было видение? Как рассказать о Маиасе? Всё так сложилось из-за того, что она связалась с Диком. Связалась самым невероятным образом. Кругом одни загадки, она бы с кем угодно посоветовалась. Но вдруг таким образом станет вовлечён и советчик? Такого допускать нельзя. Что она может себе позволить? Поскольку Нина не знала, пришлось выбрать бездействие. Особенно в отношении Лейфона. Он дерётся не по своей воле, Нина не может втянуть его в битву, которую сама толком не понимает. Однако… Нина нажала кнопку лифта и начала спуск под землю. В отделение центрального механизма Целни. Сегодня не её смена, но работники внутри лишь беззаботно окликали Нину. Она отмахивалась и искала Лейфона. Они вошли в летний пояс, отчего в отделении было ещё жарче. Повысилась влажность. От простой ходьбы на лбу выступал пот. Нина шла вперёд в этой духоте. Есть. Этой ночью Лейфон работал довольно близко к ядру. Он стоял неподвижно, сжимая швабру. Не похоже было, что специально отлынивает. Скорее всего, глубоко о чём-то задумался. — Лейфон. — Что? — удивлённо посмотрел Лейфон на окликнувшую его Нину. — Командир? Ты здесь откуда? — Лирин в обморок упала. — Что? — растерялся он. — Видимо, от долгой поездки и смены обстановки накопилась усталость — сегодня её срочно госпитализировали. — В-вот как? — побледнел Лейфон и задрожал. Однако мчаться в больницу, кажется, не собирался. — Не пойдёшь? — Я… — Почему отказываешься от предложенного? Вот из-за чего он колеблется. Нина чувствовала. — Ты же слышала? Я предал отца. Что я могу взять после такого? — Дело и правда в этом? — Да. — И не в затаённой обиде? Ведь столько времени прошло… — Да откуда ей быть?! Ручка швабры с треском сломалась в его руках. Сухой треск влился в грохот центрального механизма и, отдаваясь эхом, затих. Вцепившиеся в обломки руки тряслись. — Ты не знаешь, о чём говоришь! На что шёл отец ради нас… — Так почему же ты безразличен к его воле? Нельзя заражаться эмоциями Лейфона. После недавней ссоры Нина это понимала. Да и Лирин поняла бы, в иных обстоятельствах. Но тогда, наверное, хотела дать выход и собственным эмоциям. Ведь с этими чувствами она приехала в Целни. — Твой отец признал свою неправоту. Так зачем отвергать? Получается, тебе нет дела до его воли. — Да я… Да знаю я. Лейфон смотрел в пол. Нина протянула к понурившемуся Лейфону руку. — Я хочу, чтобы ты стал сильнее. — Командир… — Не знаю, какой выбор ты сделаешь дальше. Но если не вернёшься в Грендан, если какое-то время будешь у нас военным, я хочу, чтобы ты стал хоть немного сильнее. Лирин правильно говорит. Здесь не Грендан. Я не могу прикрыть твой тыл. Мне сейчас за тобой не угнаться. Он попытался что-то сказать. Но слов не прозвучало. По взгляду Нина поняла — Лейфон в ней разочарован. Она не знала, почему. В чём дело? Этот взгляд её потряс. Почему Лейфон… выглядит брошенным? — Лейфон… я… — От тебя… Продолжить он не смог. Лейфон проскочил мимо неё. — Постой! Но он не остановился. А она не погналась. Осталась лишь сломанная швабра. *** Сражённый тяжёлым ударом, Горнео со стоном опустился на колени. Стояла глубокая ночь. Тренировочным комплексом в такое время не пользовались. Свет горел лишь в помещении, отведённом пятому взводу. Но оно не примыкало ко внешним стенам, и свет не просачивался наружу. — Ещё слабоват. Я думал, что внешний мир хоть немного научит тебя уму-разуму, а ты всё там же? Боль грозила опустошить содержимое желудка, хотелось кататься по полу, свернувшись в клубок. Но голос не проявит снисхождения к подобной слабости. — Ещё не всё… — прохрипел Горнео, напрягая онемевшее горло. — Да-да, хоть хребет покажи. Он пересилил онемевшее тело и посмотрел снизу вверх. На старшего брата. Саварис Кёллафин Люкенс. Зачем он здесь? Сначала, когда брат вдруг появился в комнате Горнео, тот растерялся. Для Обладателя Небесного Клинка и защитника города выезд из Грендана казался немыслимым поступком. Но Саварис и в самом деле стоял перед Горнео. Целью Савариса, как оказалось, был захват Свергнутого. Это бред. Так полагал Горнео. Он знал о Свергнутом. Но считал, что это лишь сказки для военных. Но чтобы такой легендарный военный, как брат, возжелал его настолько, что покинул Грендан… Горнео не понимал. Но Саварис сказал: — Это, видишь ли, приказ Её Королевского Величества. И пришлось поверить. Ведь когда говорит королева — чьё положение значительно выше даже Обладателей — иного не остаётся. Пришлось принять факт, как бы он ни потрясал. Вот что значила королева. А когда Горнео поверил, стали проясняться некоторые возникшие у него вопросы. Странный доклад семнадцатого взвода в разрушенном городе. Внезапный роспуск десятого. Непонятный бой взводов, предшествовавший роспуску. Объявившиеся в то же время наёмники. И необъяснимое безумие Целни. Что, если всё это имеет отношение к Свергнутому? В таком случае он — яд в теле города. Особенно если связан с безумием Целни. А что, если… подумал Горнео. Грендан. Безумный город бродит по опасным районам. Что, если это тоже из-за Свергнутого? Зачем Свергнутый Грендану, королеве? Впрочем… С их невероятной встречи прошло три месяца. — Ну, долго тут пошатываться будешь? А что делал эти три месяца брат? Горнео поднялся и, тяжело дыша, посмотрел на него. Всё та же вечная улыбка, что и до расставания в Грендане. Выглядит уже чуть старше. С приезда в Целни прошло уже пять лет. Время достаточное, чтобы оставить свой отпечаток на чертах лица. У Савариса, наверное, сложилось аналогичное впечатление. Хотя нет, не исключено, что он вообще не помнит, каким был Горнео пять лет назад. И, тем не менее, время от времени приходил к нему и таким образом тренировал. Регулярности в визитах не было — случались перерывы в два-три дня, бывало, что не показывался неделю. И явно не собирался рассказывать, чем занимался в дни своего отсутствия. Ночевал, скорее всего, в хоробусе Салинванских Наёмников. В ходе недавнего военного турнира против Маиаса предводитель Хаиа, что-то задумав, устроил поединок с Лейфоном — уж не замешан ли Саварис и здесь? А если так, уж не собрался ли драться с Лейфоном? — Очень на тебя надеюсь. Думаю, как вернёшься, тут же сделаю помощником инструктора в додзё. — Чт… От услышанного Горнео лишился дара речи. — Вообще, думаю, ещё пять лет реального боевого опыта — и будешь отцовским наследником. — Нет, подожди. Так сразу помощником инструктора… Есть же другие, сильнее меня. Парсель-сан, Дельниц-сан. А уж наследовать род Люкенсов… — Эти двое уже помощники. К тому же, Гор, половина тех, кто были помощниками при тебе, уже мертвы. — Как… Саварис беззаботно упомянул смерть родственников. Как с Гахардом. Тогда Саварис сообщил в той же манере. Беспечно, словно и не задумываясь о чувствах брата. — Вот ведь, сколько ни тренируйся, а умрёшь мгновенно. Мы в этом мире лишь временные гости. — Брат. — Впрочем, в этом своё веселье. От вида Савариса по спине пробежал холодок. Не удавалось отделаться от чувства, что Саварис… старший брат… это существо видело жизнь в совсем иных красках. Горнео вспомнил себя в Грендане. На Савариса, Обладателя Небесного Клинка, все смотрели с уважением — кроме Горнео. Он испытывал лишь страх. При взгляде на Савариса неудержимо тревожило чувство, будто это некое чужеродное существо изображает человека. — Брат! — громко крикнул Горнео, чтобы унять дрожь. — Ты должен наследовать род. Разве может быть иначе? — Не выйдет. У меня ни малейшего интереса к существам женского пола. — Что?! — Ага. Ну и к своему полу тоже не особо. У меня просто нет половых желаний. Я не обследовался, но у меня, может, и семени-то нет. Глава рода, неспособный произвести детей — это к несчастью. Что может сказать младший брат, когда старший спокойно делает такие заявления? — Так что мне остались лишь битвы. Только они меня радуют. Ух, скучно! А как там Лейфон, совсем расслабился? Я на него так надеялся. Думал, Свергнутый будет с ума сходить. Думал хоть одним глазком увидеть силу Грендана, хоть долю этой силы! Саварис глядел в потолок, а Горнео потрясённо наблюдал за Саварисом. — Вот скука-то! Вот спокойствие! Блин! Неужто нет в мире места лучше Грендана? Потому Линтенс-сан и приехал, что больше некуда, так, что ли?! Горнео не понимал негодования брата. Сразиться с сильным. Будь то гряземонстр или военный. Это желание Савариса не изменилось с отъезда Горнео. В других додзё такой настрой Савариса воспринимали как естественное для Обладателя стремление развиваться. Это его и выделяло. Но Горнео, вынужденного жить с этим существом как член семьи, такой брат лишь пугал. Горнео понимал, что военный обязан развивать свою силу, но в желаниях брата крылось нечто большее. Стремление забыть обо всём и броситься в пучину боя, подобное безумию самого Грендана — вот что ощущалось в Саварисе. Вот почему Горнео его боялся. Когда Саварис закончил рычать в потолок и опустил взгляд, от ярости не осталось и следа. — Итак, ради этого тебе надо освоить по крайней мере семьдесят два таинства. Потом выберем коронный приём. Что до секретных техник, тут уж сам постарайся. Горнео сам не заметил, как восстановилось дыхание. Сам не заметил, как тело сгруппировалось. — Когда в Грендан уедешь, девочку захватишь? — произнёс Саварис ровно в ту секунду, когда Горнео пустил кэй и занял стойку. — А? Перед глазами встало лицо Шанте. — Слабость. Кулак Савариса мягко ударил в нос. *** Шлем упал на пол и раскололся. Группа медиков, ожидавших у нижнего входа Грендана для лэндроллеров, забыли о своих обязанностях и застыли, напуганные грохотом и ощутимой волной ярости. Бушующая кэй развевала длинные женские волосы. Бетонный пол под ногами покрылся странными трещинами. Свидетельство того, что хлеставшая из Каунтии кэй сразу превращается во внешнюю. С закушенной губы потекла струйка крови. Перед этим стоявший рядом Реверс слышал глухой хруст. Видимо, коренной зуб сломался. — Как же я… — простонала Каунтия, выплюнув зуб. Костюм был изорван. Порвался в нескольких местах от первого сверхскоростного удара, второй и третий увеличили разрывы. Для защиты от загрязнителей Каунтия заказывала сверхлёгкий костюм, и при его создании пожертвовали прочностью. Очевидная закономерность. Впрочем, и обычный костюм рано или поздно постигла бы та же участь. Такую отдачу порождала бурная кэй, не предусматривающая защиты. По этой причине пребывание Каунтии в бою ограничивалось. Десять ударов. Дальнейшее выполнение приёмов окончательно разрушит костюм. Сейчас её тело местами было обнажено, кожа почернела от сжигавших её загрязнителей. Медики хотели оказать помощь, но не могли приблизиться, пока бушевала кэй. — Каунтия… Тия, довольно. Всё конечно. Реверс приблизился, не обращая внимания на волны свирепствующей вокруг кэй. На поверхности жёсткого костюма раздался звук удара, но и костюм, и большая голова — не защищённая больше шлемом — остались невредимы. — Кончено? Взгляд широко раскрытых глаз опустился на Реверса. Налитые кровью глаза пылали гневом. — Что? Бой? Или смысл моей жизни? — Тия. — Или я уродина, неспособная одержать победу, и Небесный Клинок не для меня? — Тия! — коснулся он руки Каунтии. — Мы и победили. — Он ушёл. Ушёл ведь?! Её рука дрожала. От гнева? От презрения к себе? Свою чрезмерную агрессию Каунтия обрушивала не только на окружающих, но и на себя. — Ушёл, но к Грендану уже не сунется. А значит, победа за нами. Ведь мы защитили Грендан. — Это не… Она набрала в грудь воздуха, чтобы заорать. Но гнев утонул в искреннем взгляде Реверса. Каунтия зарычала, стоя на месте. Но испускать кэй прекратила. Медики обступили Каунтию и, обрабатывая раны, повели в медпункт. — Отличная работа, — окликнули Реверса, пока тот провожал взглядом ковыляющую к медпункту Каунтию. Заговоривший не уступал ей ростом. — Тройатт-сан. Чем кончилось? — спросил Реверс, глядя снизу вверх. — Госпожа говорит, сбежал. Выходит, ты не соврал. От услышанного на его лице появилось облегчение. Он уверял Каунтию безо всяких на то оснований, просто успокаивал. — Мне сказали прикрывать с тыла. Но я уже не догоню. Бармелин могла бы что-нибудь сделать, но она после недавних событий не в духе. Пресекая вторжение во внутренние палаты, Бармелин прошла через жуткую вонь и с тех пор, говорят, не выходит из дома. — Линтенса бегущий противник вообще не интересует. Он официально получит имя. Получит имя. Старая особь пережила бой с Гренданом. — Он был и правда силён, — серьёзно кивнул Реверс, хотя заметных повреждений, не считая комьев земли, на нём не было. При этом он, защищая Каунтию, принимал на себя клыки огромной старой особи, останавливал удар собственным телом. — От тебя звучит не очень убедительно. — Вовсе не… — Впрочем, ты сильнейший рыцарь, гордость нашего города. Уж на такое тебя должно хватать. В это время из коридора, в котором скрылась Каунтия, послышался шум. — Вон, принцесса зовёт рыцаря. — А, да. Ну, я тогда… Высокий красавец, прищурившись, провожал Реверса взглядом. — Ох, мне бы такую невинную любовь найти. Надоело, когда одна постель, — пробормотал Тройатт и вдруг задумчиво склонил голову набок. — Стоп, уж не моя ли в том вина? Само предположение выглядело бредовым, и Тройатт, почёсывая голову, вышел. 3. Состояние Он чувствовал себя не в своей тарелке. Всё умиротворение прошедших месяцев как ветром сдуло. Жизнь после турнира с Маиасом протекала размеренно, без особых происшествий, и вдруг. Лейфон пришёл в отчаяние. — Ох, что делать? Взял и сбежал. Злость от разговора с Ниной уже прошла. Теперь больше терзало чувство вины за то, что бросил работу и кричал на Нину, а звук своих нетвёрдых шагов в безлюдном переулке многократно усиливал одиночество. Можно было просто уйти в общежитие, но почему-то сложилось впечатление, что она и там готова преследовать, и Лейфон не пошёл. Хотя нет, к нему-то Нина вряд ли придёт… Бесцельно слоняясь по кварталу в окрестностях общежития, Лейфон заметил какой-то свет. И пошёл на него, как мотылёк. Это оказался комплекс торговых автоматов. Такие точки стояли в нескольких местах жилого района. Здесь продавались не только напитки, но и еда — от кондитерских изделий до полуфабрикатов — и моющие средства. Территорию закрывал лишь навес, и дул лёгкий сквозняк. Здесь часто собирались те, кто не спит допоздна, но сегодня никого не было. Лейфон сел на стоявшую рядом скамейку. Он сделал долгий выдох. Хотелось таким образом выпустить всё скопившиеся внутри неприятные чувства, но, конечно, не вышло. Взять катану. То есть право наследовать школу Сайхарденов. Не могло быть большего счастья. Следовало радоваться. Он был ещё маленьким. Таким маленьким, что только начал что-то понимать — из памяти удавалось извлечь лишь отдельные картины. Вспоминался приёмный отец, отрабатывающий удары в додзё. Обнажившись по пояс, он молча, без выкриков, совершал взмахи деревянным мечом. В мече была железная вставка, чтобы воспроизвести вес настоящего дайта. От каждого взмаха содрогался воздух, и маленький Лейфон, откинутый волной, с размаху сел на пол. Кажется, он не плакал. Лишь смотрел, как играют мышцы отца — напоминающие сплетённые канаты — и как что-то вокруг дрожит от ударов. Лейфон ещё не знал, что это кэй. Отец закончил упражнение, посмотрел на Лейфона и улыбнулся. Больше в додзё никого не было. В те дни оно чуть не закрылось — учеников можно было сосчитать по пальцам. Да и те приходили далеко не каждый день — одновременно занимались и в других додзё. Отец уже не ходил в бой. «Хочешь подержать? — спросил он. — Ты единственный военный в приюте. Однажды ты возьмёшь дайт и встанешь на защиту народа Грендана». Что значит «военный», Лейфон тоже не знал. Он взял меч отца двумя руками. Пропитанный потом деревянный меч и впрямь оказался тяжёлым. Лейфон чуть снова не шлёпнулся, но удержался. Сжав рукоять, он напряг все силы, чтобы занести меч над головой, но не удалось и этого — Лейфон упал вперёд. Отец, смеясь, взял его на руки. — Ничего, — успокоил отец готового заплакать Лейфона. — Пока ты не вырастешь, я буду вас защищать. Потом твоя очередь. С того дня он решил, что катана будет в его руках. Хотелось стать как отец. Следовало радоваться. Он думал, что больше не возьмёт катану — но отец разрешил. Но нельзя же так взять и вычеркнуть собственное деяние. Пятно на имени Небесного Клинка, предательство народа Грендана… Всё это Лейфона не волновало, но нельзя впутывать сюда стиль Сайхарденов. Нельзя позорить отца, защищавшего их детьми. Лейфон сражался мечом, и военные, изначально заинтересованные в школе Сайхардена, пришли к выводу, что Лейфон с ней порвал. Благодаря этому, хоть на время в додзё просто не осталось свободных мест, позже туда вернулось прежнее запустение. Чувство вины присутствовало, но он решил, что так лучше. Все хотели освоить школу Сайхардена лишь из-за принятия Лейфоном Небесного Клинка. Но Лейфон не верил, что с таким отношением в ней можно преуспеть. Он тогда не знал подробностей, но слышал, что костяк прославившихся в других городах Салинванских Наёмников составляют военные, прошедшие школу Сайхардена — их слава докатилась и до Грендана. Лейфон и представить не мог, что предводитель окажется боевым братом приёмного отца. Некоторые, услышав о таком, тоже приходили в додзё — но в итоге тоже перестали. — Всё-таки это стиль для наёмников, — сказал один из них напоследок, бросив обучение. Лейфону стало очень обидно. Что стало с тем человеком? Кажется, они встретились в одном из официальных боёв. Что потом, Лейфон не знал. Если жив — наверное, воюет в Грендане. И тогда, может, уже понял, что учение Сайхарденов не обман? Кто-то говорил, что Лейфон бросил Сайхарденов, потому что учение не пришлось ему по душе. Настоящий Обладатель, предпочёл классический стиль, ошибочно хвалили некоторые. Злость брала, но Лейфон сдерживался. Ничего другого не оставалось. Драться означает выживать. В драке глупо кричать о нечестности и капризничать. Чтобы драться, надо выжить — защищать может только рука живого. А мертвец способен лишь вернуться в землю. Что тут не так? В минуты боя наверняка так мыслит каждый. Однако, когда бой уже позади, те же военные воротят нос от учения Сайхарденов. — Я понимаю, о чём они… — говорил Лейфон, но кривил душой. Хотелось сказать, что они неправы. Он как бы воспринял понятия честности и справедливости, они позволили сохранить самообладание. В критической же ситуации они лишь толкнут на какое-нибудь идиотское безумство. И он шёл в бой, всегда помня об этом. Лейфон хотел жить. Он не отказался от этого желания. Просто учение Сайхарденов жило в сердце Лейфона и без катаны в руке. Донеслись приближающиеся шаги, он поднял голову, засуетился и, отыскав платёжную карточку, двинулся к автоматам. Шаги, кажется, направлялись сюда. Человек, сидящий, понурившись, на скамейке в ночи, выглядит подозрительно. Возникшее чувство неловкости и толкнуло Лейфона к автоматам. — Что ты здесь делаешь? — окликнули его, когда он застыл перед автоматом с напитками, выбирая. — А? Фелли. Несмотря на ночное время, она была в опрятной гражданской одежде. — Сама-то куда так поздно? — Никуда, зачиталась немного, и уже такой час. Проголодалась слегка. — Да? Но ты… — Не в пижаме же выходить, — отрезала Фелли и быстро купила напиток и десерт. Лейфон полагал, что она уйдёт, но Фелли выбрала скамейку возле столика и, усевшись, распаковала десерт. — Фелли? — Ты очень кстати. Удели мне минутку. — Э, хорошо, — кивнул Лейфон и растерянно нажал кнопку. Взяв банку в руку, он понял, что заказал горячий напиток. — Фонфон, ты окончательно настроен отказаться? — Вот ты о чём. Фелли задала тот же вопрос, и это уже немного утомляло. — И командир? Впрочем, я тебя в чём-то понимаю. — Угу… — Но её сомнения естественны. Ей казалось, что ты ищешь прощения, и не так легко принять, что ты его отвергаешь. К тому же Лирин-сан и нас попросила выслушать. Думаю, она хочет, чтобы рассудили и мы. — … — Я считаю, тебе надо взять. — Почему? — Потому что дерёшься. Она провела пальцем по влажной поверхности банки. — Если бы ты больше не был военным и не дрался, наверное, лучше бы и не брать клинок. Иначе ты бы точно начал сожалеть. Сожалеть. От этого слова на душе потяжелело. Хотелось возразить. Но с дайтом в руке комфортно, это факт. Сперва оказывал давление президент школьного совета, и Лейфон даже противился, но теперь подумывал, что всё не так уж и плохо. Не чувствует он себя несчастным, сражаясь вместе с Ниной и остальным семнадцатым взводом. Неприязни к Кариану тоже не осталось. Когда Нина без вести пропала, а Целни сошёл с ума, Кариан — человек небоеспособный — встретился лицом к лицу с разумной старой особью, могущественным Харпе. Тогда Лейфон увидел, что Кариан по-своему — иначе, чем Нина — борется за Целни. И даже зауважал Кариана. — Но если так будет и дальше, то есть если ты и дальше предпочтёшь сражаться с гряземонстрами, надо брать катану. — Да я и без неё… На многое способен. — Но у тебя в руках не Небесный Клинок, а обычный дайт. Разве его хватает? Тебе-то? — Э… Не поспоришь. В отличие от Небесного Клинка, другие дайты не выдержат полного напора кэй Лейфона. До сих пор он ни с кем об этом не разговаривал. Ведь поначалу особых проблем не возникало. До принятия Небесного Клинка были такие же трудности. Интересно, кто заметил? — Что сказала командир? — Ч-чего это ты вдруг? — Ты как-то пал духом, а её мнение, скорее всего, совпадает с моим. Мне интересно, как она довела тебя до такого. Не хотелось ввязываться, но, видимо, придётся её поддержать. — П-пал духом… А ведь и с этим не поспоришь. Отчего Лейфон пал духом… нет, чем разозлили слова Нины? Вот. «Я не могу прикрыть твой тыл». Всё из-за этих слов. А говорила, что сильными станем вместе. — А ты чего ждал? — Что?! Он, кажется, услышал смешок. — Зная собственную силу, ещё удивляешься? — Что? Нет, я… — Да я бы сказала, тебе извиниться надо. — За что… — Я слышала. Это ведь ты в последнюю секунду снёс флаг в бою с Маиасом? — А, да. Бой с Маиасом. Фелли похитили, и пришлось выйти на поединок с Хаиа. Группа Нины в качестве диверсионного отряда двинулась захватывать флаг. И всё бы хорошо, если бы каждый безупречно исполнил свою задачу. В конечном итоге победа осталась за Целни. — Вряд ли Хаиа оказался лёгким противником. Он же предводитель знаменитой группы наёмников, пусть и бывший. Кроме тебя в Целни не найдётся военного, способного одолеть Хаиа. А ты в бою с ним успел помочь группе. Тут Лейфон понял, что хочет сказать Фелли. — Конечно, всё началось с моего похищения, за что я чувствую большую вину. — Что ты, ты вовсе не… Если кто виноват, так это он. Хаиа был помешан на Лейфоне из-за их принадлежности к одной школе. Своего рода внутренняя распря, в которую Фелли просто втянули. Кариан вознамерился одержать победу в военном турнире и перевёл Лейфона на военный факультет. И Лейфон чувствовал вину за то, что подводит Кариана. Притом, конечно же, воспринимал Хаиа всерьёз. И не зря, как показало ранение левой руки. — Проблема в твоей раненой руке. — Да это же… — Если бы ты, например, узнал, что я или командир из-за тебя ранены, сохранил бы спокойствие? — У… — Ты сильный. Настолько, что можешь драться с Хаиа и одновременно помочь командиру. Нам тебя никак не прикрыть. Я психокинетик и смотрю на это иначе, чем она, но командир, сражаясь на фронте, должна чувствовать это сильнее. И в случае чего, наверное, тебя не спасёт. А так недалеко и до вывода, что это она виновата. Чего она, в таком случае, от тебя хочет? И почему? Не задумывался? — Работа с катаной не решит проблему дайта. — Но с ней ты наверняка сможешь больше. Да, это так. — Если это повысит вероятность твоего выживания хоть на сотую или миллионную долю, я хочу, чтобы ты взял катану. — Такие шансы ничего не дадут. Придёт время умирать, и умрёшь. Я часто такое видел, — подыскивал отговорки Лейфон, загнанный доводами в угол. В следующую секунду Лейфон почувствовал взгляд Фелли — она встала и занесла правую руку. Он мог уклониться. Но выражение лица Фелли в тот момент заставило обо всём забыть. Чуть покрасневшие щёки, сузившиеся глаза... В таком лице любой увидит ярость. Что-то звонко хлестнуло по щеке. — Тебе не понять, — произнесла Фелли чуть дрогнувшим голосом. Чувствовалось, что вспышка удивила и её саму. — В жизни не понять, как это тяжело — сознавать свою беспомощность. Фелли не стала садиться — просто ушла. — Раскусила? — пробормотал Лейфон, оставшись в одиночестве. Если морально не готов, но упрямо пытаешься отбиваться, в итоге всегда останешься в дураках. В таких случаях только убегать. Но что делать, когда понял, что бежать некуда? *** Она очнулась ночью. Сразу поняла, что в больнице. Чуть позже вспомнила, почему здесь оказалась. — Ясно, в обморок упала. Вспомнила, как уходило сознание, и вздохнула. С Лирин такое впервые. Её впервые госпитализировали, хотя с визитом в больницу ходить доводилось. К Лейфону — по приезде в Целни — и в Грендане к приёмному отцу, когда тот попал в больницу после нападения гряземонстра. Лирин рассеянно смотрела в потолок. Она и представить не могла, что попадёт в больницу сама. Первый выезд, первый раз вне города. Многое впервые, но Лирин держалась — и вот скопившаяся усталость разом выплеснулась. В руку была вставлена капельница. Ворочаться нельзя — неудобно, подумала Лирин. — Я-то думала, что только здоровьем и могу похвастать, — прошептала она и уставилась в окно. За окном раскинулся ночной город. Три месяца. За такое время вполне можно приспособиться, но было до сих пор неуютно. Может, цвет неба какой-то другой? Улицы точно другие. Грендан выглядел как-то проще. Может, звёзды другие? Люди другие. Здесь нет высшей школы, в которую поступила Лирин, нет Синолы-сэмпай, нет одноклассниц, с которыми Лирин сдружилась. Нет приюта, нет отца. Только Лейфон. Лейфон, которого теперь нет в Грендане. — Как мне быть? — растерянно прошептала она и услышала робкий стук. Судя по часам на стене палаты, стояла глубокая ночь. Кто пришёл в такой час? Кто-то из персонала? Лирин замешкалась с ответом, и дверь открылась. Дверь была раздвижная, открылась тихо. — Лейфон? Ночной свет из коридора осветил силуэт Лейфона. — Прости, не спишь? — Н-нет, — поспешно мотнула головой Лирин и жестом подозвала к койке. — Как ты? — Нормально. Устала, наверное. — Командир сказала, переутомление. — Ну да. Ночной свет не позволял разглядеть лица Лейфона. Но тон речи передавал его неловкость. Что теперь делать? Раньше такой серьёзной ссоры не случалось. Обычно объектом гнева был Лейфон, а сердиться полагалось Лирин. Он просил прощения, она прощала. Так что на этот раз? Она считала, что Лейфон и сейчас неправ. Но вправе ли она злиться? Когда он отказался от присланного отцом дайта, Лирин очень расстроилась. Тем самым Лейфон будто сказал, что ему больше не нужны те, кого он оставил в Грендане. Лейфон уехал окончательно, и складывалось впечатление, что рассчитался с Гренданом как с безвозвратно ушедшим прошлым. И с точки зрения Лейфона это, может, и правильно. Раз возврата нет, надо ставить точку. И тогда привезённый дайт может, напротив, стать обузой. — Скажи, Лейфон. Я зря старалась? — Вовсе нет, — чуть заметно покачал головой Лейфон. — Я счастлив. В самом деле счастлив. Отец простил меня. Нет большего счастья. — Но тогда… — Но мне дозволили взять то, что я уже решил не брать, и это непросто. Чтобы разобраться в себе, нужно время. — Вот как… Они снова умолкли. Но правда ли дело лишь в этом? Сомнения остались. Хочет ли он забыть Грендан? Лирин хотела спросить. Хотела услышать ответ. Казалось, что тогда её путешествие по-настоящему завершится. Что она сможет решить, верны невысказанные ею чувства или нет. Но она произнесла другое. — Скажи, сколько раз ты попадал в больницу после приезда сюда? — Что? — Нина говорит, ты часто оказывался в больнице? Нападение личинок после поступления, экспедиция в разрушенный город, обрушение в Целни и бой с Хаиа. Четыре раза. — Угу. — А в Грендане лишь раз? Часто бывал ранен, но до госпитализации не доходило. Да и тот раз не в бою с гряземонстрами, а вскоре после Небесного Клинка, несчастный случай на тренировке. — Угу. — Скажи, ты знаешь, почему стал получать такие травмы, приехав в Целни? В Маиасе, увидев хаос, который вызвало само появление гряземонстра, Лирин поняла. Насколько необычно положение Грендана. И насколько Грендан безопасен. Иметь сильных военных — счастье для города. Не говоря уже о Грендане, где было двенадцать — считая Лейфона — Обладателей Небесного Клинка с их запредельными способностями. Нет более удачливого города. Но счастьем это, несомненно, было и для самих Обладателей. Потому что с каждым делят нагрузку военные его уровня. Нет нужды взваливать проблему на одного. Даже если не справишься, за твоей спиной наготове сравнимые по силе военные. Иначе говоря, нет нужды перенапрягаться. Есть, конечно, и другие причины. Например, Лейфон теперь не Обладатель, Небесного Клинка у него нет. Не существует дайта, адекватного полной силе Лейфона. Тоже проблема. — Угу, — чуть кивнул он. Лирин не знала, понял он или нет. Но торопить не стала. Это ведь он к ней пришёл. — Верно. В Грендане не требовались безумные действия. Достаточно было драться с врагом, подходящим по силе. Был Небесный Клинок. Да. Ты права, я не видел лучшего дайта, — медленно подбирал он слова. — Был Учитель, Саварис-сан, другие Клинки. Наверное, нет окружения лучше. Думаю, я, как военный, был в идеальных условиях. Знаю, именно поэтому теперь надо принимать решения, которые сделают меня хоть немного сильнее. Я обязан выбрать катану. — Значит… — Угу. Знаю. Я правда обрадовался. Я же, всё-таки, военный школы Сайхарденов. Нет большего счастья, чем прощение отца. Я не мог избавиться от зависти к Хаиа. Ненавидел его за то, что он мог спокойно драться катаной. Она уже знала, что Хаиа — предводитель Салинванских Наёмников. — Скажи, мне правда можно взять катану? Голос Лейфона дрогнул. И Лирин поняла, отчего он не взял сразу. Боялся. А когда поняла, из глаз хлынули слёзы. Он боялся. Сомневался, правда ли, что отец простил. Может даже думал, что в коробочке не дайт, а письмо об отлучении. Может, думал, что снова будет отвергнут. Хотя такого быть не могло. Но однажды весь приют оттолкнул Лейфона. Его назвали предателем, подлецом. И приёмный отец тогда не сказал ничего. Ни слова утешения. Он тоже был потрясён. — Отец вот что сказал. «Я стал слишком далёк от боя. Стал учить в додзё и не успел оглянуться, как превратился в чистоплюя. Сайхарден — боевое искусство для катаны. Я забыл, что бьются за выживание». — Отец… В слабом ночном свете Лирин увидела, как вздрагивают плечи Лейфона. Дрожал и голос. Неестественно высокий голос. Она не заметила, когда и собственный голос начал дрожать. — Твой путь станет ещё труднее, и эта вещь понадобится — неважно, наследуешь ли ты что-либо. Ему больше нечего тебе дать. Он сказал, что хочет дать хотя бы свободу, хочет, чтобы тебя ничего не держало. Она вспомнила. В детстве, когда отец ещё не занялся по-настоящему обучением Лейфона. В саду приюта он пытался махать деревянным мечом, который утащил из додзё. Она смотрела, как Лейфон, которого мотало из-за тяжести и центробежной силы, отчаянно старается подражать отцу. — Нравится? — спросила Лирин. Она ещё не понимала, чем военные отличаются от гражданских. Думала, что военным можно стать, если очень постараться. Но мальчишки приюта бегали с мечами, изготовленными из бумаги для рисования и каких-то веток, и мешали играть Лирин и другим девочкам, так что она не любила военных. И никак не понимала, зачем мальчики хотят ими стать. Лейфон хочет стать военным. Так она думала. Ну вот, такой же мальчишка. Всегда задумчивый, с другими мальчиками особо не играет, но мальчишка. Это как-то разочаровывало. Она так хотела поиграть с ним в куклы… — Угу. Упав под весом деревянного меча, Лейфон, смеясь, посмотрел на неё. С этой улыбкой он не был похож на обычного Лейфона, он просто сиял — Лирин хорошо помнила. Потом узнала, чем отличаются военные от гражданских, и что Лейфон военный. Отец начал с ним тренировки и изготовил для него деревянный меч. Он часто ломался у неё на глазах. Она всегда смотрела, как Лейфон отрабатывает удары. Потом он стал Обладателем. Потом… потом уехал из Грендана и теперь в Целни. — Я счастлив. По-настоящему счастлив. — Да… Они даже не глядя друг на друга знали, что плачут оба. Она ощутила слезу Лейфона возле своего уха. Слеза Лирин же скатилась на его затылок. Она не знала, кто первый раскрыл объятия. Просто слёзы лишили их сил, и они обнялись, чтобы поддержать друг друга. Хорошо. Лейфон не отбросил Грендан. Не рассчитался с прошлым. Не утопил существование Лирин в глубинах памяти как дело уже минувших дней. Это невероятное счастье. — Не забывай нас. — Как вас забыть? Они в упор посмотрели на заплаканные лица друг друга. Их губы будто сами соединились. *** В это время Альсейла сидела в хорошо знакомом баре в качестве Синолы. — Хм? — подняла она мутный взгляд к потолку. В полумраке мало что было видно, но стилизацию под дерево исполнили как следует, под потолком тянулись балки. От табачных смол и масла для жарки они поменяли цвет, словно под стать времени года. — Что такое? — поинтересовался хозяин у странно ведущей себя Синолы — прежде они учились в одной школе. Впрочем, Синола всегда была эксцентрична. Он просто полюбопытствовал. Она лишь бессвязно простонала и снова подняла взгляд. — Похоже, скучаешь. Это из-за той девочки? — Да уж. Не надо было отпускать. Ох, стресс сплошной… — Из твоих пылких объятий почти любой сбежит. А жаль, ты красавица. — Чего это ты? Ко мне подкатываешь? — Не беспокойся, я давно отказался от этой затеи. — Фи… Она со скучающим видом прижалась щекой к стойке. Хозяин с грустной улыбкой налил приготовленный для другого посетителя коктейль в стакан и отошёл. Синола, казалось бы, уже задремав, издала ещё один стон и тихо прошептала: — Грендан всё шагает в ту же сторону, с чего бы? Курс города. Сначала Грендан шёл в сторону старой особи, которую упустили Каунтия с Реверсом. Впрочем, хоть и упустили, но прогнали. Полагалось дать гряземонстру имя, но ещё не дали. Но это проблема решаемая, а вот город после разрешения конфликта, пусть и временного, должен бы вернуться на прежний курс — так подсказывал весь прошлый опыт. Весь мир считает Грендан безумным, но и он подчиняется основному принципу движения региосов — зависимости от расположения серниевых шахт. — Крупную рыбу упустили? Нее, вряд ли. Да, упустили, но сам бой оставлял впечатление, что эта старая особь «ну вроде как сильнее» других. Не так выглядит гряземонстр, на которого пойдёт Грендан, с которым захочет схватиться королева. — В таком случае, нет ли здесь связи с недавним нарушителем? Эти рассуждения вызывали определённое беспокойство. Она покинула бар. Бармелин придёт в ярость, если узнает, что во внутренние палаты можно попасть ещё одним путём. Но это королевская привилегия — Клинкам в случае чего и дальше придётся терпеть вонь. А наглых нарушителей пускай давит лабиринт. Синола пришла к дверям внутренних палат. Нарушитель добрался сюда больше недели назад. Благодаря восстановительным механизмам самого города следов боя уже не осталось. Нетвёрдой от алкоголя походкой она подошла к воротам. Видимого способа вскрыть огромную печать не было. Между створками проходил неглубокий желоб с плотным стыком на дне. Словно пазл, выступы которого сходятся с точностью до молекул. Сломать, наверное, можно, хоть Синола и не пробовала. Но открыть не могла даже она. Внутри дремала Истинная Воля Грендана. Врата откроются, когда она проснётся. Зачем приходил нарушитель? Может, надо было прийти самой, а не полагаться на Бармелин? Но если он связан с Волколикими, Синола не может вступить в бой напрямую. Если даже её перетянут на ту сторону, противостоять Ему будет невозможно. А тот, кто знает о внутренних палатах, с большой вероятностью Волколикий. — Никакой свободы действий, — прошептала она так, что эхо не подхватило слов. — Думала, что-то поменялось, но нет. Она ждала перемен и почувствовала себя преданной. Среда и наследственность. Сочетание этих невероятных факторов произвели на свет монстра по имени Альсейла Альмонис. Потом она собрала первоклассных бойцов, более чем достойных Небесного Клинка. Не собрала, к сожалению, все двенадцать, но надеяться на такое — непозволительная роскошь. Однако Истинная Воля не пробуждалась, и тот, кто должен быть где-то рядом, тоже не давал указаний. Что они все задумали? — Сейчас не уступишь, значит? — попробовала заговорить Синола, и, конечно, не получила ответа. В этом не было ничего удивительного, но тишина казалась зловещей. — Впрочем, о шагах города, наверное, лучше у Грендана спросить? Мысли пошли в другое русло, и Синола, отвернувшись от дверей, задумалась о Свергнутом, который стал волей этого города. Давно, кстати, не появлялся. Впрочем, даже Синола не видела Свергнутого регулярно. Последние разы объяснялись грозившей Лирин опасностью. Грендан реагирует на угрозу Лирин. Синола с их первой встречи подозревала, что так будет. Лирин её увидела, и потекли слёзы. И Синола увидела, что отразилось в глазу Лирин… И подумала не только о жестокости судьбы, но и о том, что пришла, наконец, та, кого так долго ждала Синола… Альсейла Альмонис. Пришло время. Пришло время Грендану исполнить своё предназначение, подумала она. Да, она поняла. Альсейла и двенадцать Обладателей Небесного Клинка. Этого мало. Не хватает того, что на самом деле должны наследовать королевские семьи Грендана. Но неужели… почему он появился именно у Лирин, именно у неё? Кровь трёх королевских домов, составляющих правящий род Грендана, не так уж редко уходила в народ. У города долгая история, а экономика не позволяла обеспечить безбедную жизнь внебрачным детям трёх семей. Их сила проявлялась среди простого народа — такое случалось редко, но случалось. Ну почему? Синола мучительно размышляла, снова и снова задаваясь этим вопросом. — Хочу, чтобы девочка стала счастливой — если это возможно. Чтобы противостоять этому миру, есть военные. Так зачем же такой груз на гражданском, на Лирин? Потому Синола и подтолкнула Лирин к решению уехать из города. И по возможности лучше ей не возвращаться. Пусть они с Лейфоном живут счастливо, подальше отсюда. В Грендане она непременно окажется вовлечена в нечто дурное. Синола шла к отделению центрального механизма, а для этого требовалось вернуться в королевский дворец по тайному ходу из внутренних палат. Такой крюк порождал соблазн срезать через лабиринт, но она предпочла всё же вернуться во дворец. Пользование удобным проходом для избранных создавало ощущение, что она издевается над Бармелин. Напевая под нос песенку собственного сочинения о девочке, ворчащей как старая бабка, и потому несчастной, Синола вышла во дворец. Дальше пришлось остановиться. — Ваше Величество. Проход вёл в личную комнату королевы, но на выходе из комнаты уже поджидала Канарис. Будучи двойником, она всегда ждала указаний во дворце — обладала королевской красотой, но стояла, как неприметная тень. — Куда ходить изволили? Я спрашивала госпожу Дельбоне, но она не известила, а я вас искала. — Это одна из семи тайн королевы. — Как скажете, — вздохнула Канарис, не воспринимая шутливого тона. Скучная, как всегда. А хотелось, чтобы иногда попадалась на удочку. Спросила бы про другие шесть, например. — Ну, так что стряслось среди ночи? — Имею доложить, — протянула лист бумаги Канарис. — Оо, что это? — пробежалась глазами Синола. Сообщение о результатах генетической экспертизы. Имя объекта не указывалось. Но приводились данные ещё на одного человека, с именем — видимо, того, с кем сопоставляли. — Ты чего задумала? — спросила Синола — Альсейла, не поднимая взгляда от документа. — Прошу простить, развлечения Вашего Величества под видом студентки меня не интересовали. Но после известного вам случая я посмотрела на вещи иначе. — Хмм. — Зачем Грендан явился той девочке? Из-за гряземонстра? Но Ваше Величество держит Свергнутого под контролем. Он не мог появиться по вашему недосмотру. Ведь вы и сами там были. И могло статься, что разделались бы с гряземонстром ещё до Грендана. Девочка ничего бы не заметила. И тем не менее, Грендан первым встал перед ней. Словно встал на её защиту. Альсейла не отрывала взгляда от листа. Смотрела на вписанное туда имя. — Тогда у меня появился интерес. Я взяла у неё волос и в строжайшей тайне приказала сделать анализ. Результат перед вами. Канарис вряд ли составит труда заполучить волос гражданского. Теперь она знает. Вот девица. — Вашему Величеству изве… Альсейла не дала договорить. Она и так позволила сказать слишком много. — Канарис, я понимаю. Это никак не злоупотребление. Она держала Канарис в воздухе, за шею. Беспомощная Обладательница с зажатым горлом хрипела и корчилась в муках. — Ты лишь старательно исполняешь обязанности. Речь не о преданности. Сойди я с трона, ты и при следующем правителе будешь играть свою роль. — А… уа… х! Х! Альсейла холодно смотрела на болтающиеся и дёргающиеся ноги. Может, сейчас и убить? Искушение было велико. Девка знает. Знает то, что нормально знать отпрыску королевских семей. И что это знание имеет к ней отношение. — Но сейчас ты служишь мне. И обязанности свои исполняешь при мне. Поэтому не следует делать того, чего я не желаю, не считаешь? Предусмотрительность — твоя сильная сторона, но не задумывалась ли ты, что можешь меня огорчить? Канарис, похоже, уже и звуков издавать не могла. Ноги дёргались всё слабее. Тогда Альсейла разжала руку. — Если думаешь, что я не могу вас убить — лучше осознай глубину своего заблуждения. Следующего раза не будет. — Прошу меня простить. Альсейла нахмурилась — в сдавленном ответе Канарис послышались торжествующие нотки. Неужто так и задумывала? Забыв о своих планах, Альсейла скомкала документ в руке и вернулась к себе. Внешняя кэй мгновенно стёрла смятую бумагу в порошок, который Альсейла рассыпала на пол. Завтра служанки уберут. Склонив голову набок, она смотрела на частицы бумаги, не подлежащие восстановлению. И вспоминала написанное там имя. Хердер Ютнол. Старший сын Ютнолов, одной из трёх королевских семей. Бывший жених Альсейлы. Его кровь должна была соединиться с её кровью, и тогда судьба Лирин постигла бы их ребёнка. Вместо этого чёртов недоумок сбежал с гражданской женщиной. — Зачем в Грендане-то остался? Вот дурак… Год побега сходился с возрастом Лирин. Альсейла это знала. Она не то чтобы не думала о такой возможности. Просто не хотела думать. 4. Смятение Сирена взвыла над Целни. Сближение обнаружили рано утром. Город. Осмотр поднятого флага сразу подтвердил, что это школьный город Фальнир. — Опять… Известие застало Кариана за чашкой утреннего чая в гостиной его квартиры. Выпить полную чашку не успевшего остыть чая — одно из немногих удовольствий, которые Кариан мог себе позволить, но когда его прервали, настроение не испортилось. Тут же было объявлено чрезвычайное положение, отдан приказ о сборе военных и эвакуации гражданских в убежище. То слово Кариан прошептал, когда узнал название школьного города. Президент держал в голове результаты последних пяти военных турниров и названия городов-соперников. Что же касается как последнего, Маиаса, так и Фальнира… — Ни разу не сражались… Это странно. Районы перемещения региосов не сильно расходились с районами расположения их серниевых шахт. Известная жителям городов истина. В данном случае в распоряжении Целни находилась одна шахта. Логично предположить, что им попадётся не какой-то новый город, с которым прежде боёв не велось, а тот, с которым уже сталкивались. Но первым встретился Маиас. Новый противник. Существовала вероятность, что по итогам турниров предыдущего периода районы перемещения школьных городов резко поменялись — так и посчитали. Ещё есть вариант, что Целни по окончании своего безумства взял курс на прежний район и по пути встретил Маиас. Фальнир тоже мог оказаться на пути. — Так ли это? Но выглядело неубедительно. Вряд ли путешествие затянулось настолько, что такое произошло дважды. Да, в этот раз они вошли в летний пояс позже обычного, но ненамного — в пределах статистической погрешности. Фактов нет. Всё можно списать на совпадение. Но допустимо ли такое списывать? Как должен отнестись к такой аномалии президент школьного совета Целни — высшее должностное лицо? — Ладно, сначала текущие проблемы. В заботах о грядущем нельзя забывать день сегодняшний. Мысли пошли в другое русло, и Кариан ушёл в здание школьного совета, оставив сестру — она напрочь оказывалась куда-либо спешить. *** Незадолго до этого Нина встретила Лейфона в коридоре общежития. К счастью, когда раздался звонок, она уже проснулась. Лейфон извинился перед удивлённой Ниной за вчерашнее. И попросил дайт из комнаты Лирин. Нина просьбу выполнила. Неловко вторгаться в чужую комнату, но Лирин ведь разрешила. Нина быстро нашла то, что искала. Она уже видела коробочку, хоть и ночью — не спутаешь. Тем более что та лежала прямо на столе. Взяв её в руки, Лейфон тут же снял ткань, открыл коробочку и вынул дайт. Железный дайт, на рукоять намотан темляк[1]. — И это… — Да. Свидетельство полного овладения школой Сайхарденов. Нежно коснувшись темляка, Лейфон вышел во двор и восстановил дайт. Красота катаны завораживала. Клинок длиной с руку Лейфона, широкий на всём протяжении — лишь острие немного выступает. Волнистая линия закалки, язычок пламени на острие. Лезвие засверкало в лучах восходящего солнца. Да так ярко, что Нина прищурилась. — Невероятно, — выпалила она, ослеплённая блеском катаны. — Её очень серьёзно настраивали. Полгода к техникам ходили, чтобы такую форму придать. — Правда? — Да, — кивнул Лейфон, отошёл чуть подальше от Нины и встал в стойку. Он занёс оружие над головой и произвёл удар. Затем, видимо, что-то прочувствовав, вышел из стойки и забормотал, разглядывая клинок: — Возможно, стоит утяжелить. Клинок немного… длинноват, можно переделать сапфир в вакидзаси[2] для резерва — если клинок уплотнить, должно хватить на стальные нити. Этими настройками перепрошить лёгкий адамантовый дайт, а в адамантовом… Похоже, он собрался все свои дайты превратить в катаны. — А этим работать не будешь? — в замешательстве указала Нина на железный дайт. Катана была прекрасна, и Лейфон не проявлял недовольства — но и не восторгался. — Я, конечно, поиграю с его настройками. Но сапфир и платина мне ближе, чем железный дайт. Когда я им владел, ещё не мог толком выполнять кэй-приёмы и решил сосредоточиться на режущих свойствах. — П-правда? — Ага, к тому же у неё размер под меня десятилетнего, — пояснил он, к изумлению Нины. — Да ладно? Мне казалось, она тебе и сейчас впору? — Я с детства махал большой катаной. Сказать по правде, из-за несколько избыточного веса адамантового дайта мне с ним легче работать. А лёгкий адамантовый в этом смысле идеален, — рассказывал Лейфон недоумевающей Нине. — Конечно, я могу свободно работать и прямо с таким. Но если будет старая особь, плохой кэй-поток создаст проблемы, да и удары пойдут с погрешностями. Пока он объяснял, зазвучала сирена. — Срочный сбор? Город на подходе? — Похоже на то. Как на учениях, — заметил Лейфон и посмотрел сначала на небо, потом на ногу города. В раскинувшемся по ту сторону ландшафте города видно не было. И тем не менее, он явно приближался. — Надо быстро готовиться. — Я к Харли-сэмпаю. Надо настроить дайты. — А, да. — Я пошёл. Нина провожала растерянным взглядом бодро умчавшегося Лейфона. — Он изменился. Разительно изменился. Прежде безвольно плывший по течению военной жизни, он стал активно действовать. Это повод для радости. Внезапная перемена удивляет, но факт радостен и для Нины, и для Целни. И всё же полного удовлетворения не было. — Похоже, они с Лирин обо всём поговорили. Вот, скорее всего, в чём дело. К искренней радости примешивалась досада, что не справилась сама. Лейфон потерпел неудачу в Грендане, а здесь, в Целни, ему не сумели помочь. Нет, не так. Нина не сумела. Неужели без Лирин это невозможно? Неужели такое не по силам Нине? Сказать было нечего, и она беззвучно мотнула головой. Словно пыталась стряхнуть давно засевшую в ней мысль. Сияло утреннее солнце, острые лучи пронзали фильтрующее поле. Похоже, день будет жаркий. *** Лейфон бежал, слушая вой сирены. Легко. Как легко. Движение рук и ног, голова, туловище — всё лёгкое. Во всём теле бурлила энергия, вид раскинувшегося перед ним утреннего города казался ярче обычного. Лейфон знал, почему. Из-за завёрнутой в ткань деревянной коробочки в правой руке. Он бежал. Бежал по безлюдным улицам. Но не только поэтому. Нечто, таившееся в глубоких закоулках души и отказывавшееся исчезать, обрело, наконец, чёткую форму. Он знал с детства. Нескольких детей их возраста усыновили, но Лейфон и Лирин всегда росли в приюте. Ушедшие дети, как правило, больше не появлялись. Повзрослев, Лейфон узнал, что такова договорённость с приёмными родителями. Говорят, это делалось, чтобы дети не стали жалеть. Но Делк вышедших детей не бросал. На самом деле случалось, что из-за проблем детей возвращали, и тогда он бился с родителями до последнего. Но в детстве Лейфон с Лирин этого не знали. Тревожное чувство не преследовало всегда, возникало лишь в такие дни — что они так и останутся здесь. Тоскливо смотреть, как одного, потом другого забирают приёмные родители, а самим оставаться. В такие дни Лейфон и Лирин всегда держались за руки. Лирин, обычно бодрая, падала духом. Держать её вспотевшую ладошку Лейфону не нравилось, но он ни за что не отпускал, держал крепко. Лирин жаловалась на одиночество. И тогда он думал. Что обязан стать сильным. Очень-очень сильным, чтобы не пришлось с ней расставаться. Чтобы не отпускать её руку. Это желание как-то забылось. Его стёр продовольственный кризис Грендана. Но желание затаилось и дремало в душе. В Грендане Лирин всегда была рядом. Даже когда Лейфона лишили Небесного Клинка. Когда Лейфон сбился с пути, помогло её письмо. Она даже в Целни приехала ради Лейфона. Чтобы не отпустить его руку. А значит, и он должен взять руку Лирин. А для этого надо сперва пройти этот бой. Сирена звала. Сжимая в руке деревянную коробочку — в которой лежал дайт, а вместе с ним и чувства Лирин и Делка — Лейфон спешил попасть на поле боя. *** Школьный город Фальнир состыковался после полудня. Стук ободов встряхнул весь Целни. Лейфон эту тряску почувствовал в исследовательском здании алхимического факультета. — Успе-ел. Почти в ту же секунду Харли устало рухнул на стул. — Попробуй. На столе лежал восстановленный лёгкий адамантовый дайт. Он оказался ещё длиннее, чем катана из железного дайта. Лезвие чёрного клинка сверкало, будто усыпанное звёздами. — Я поэкспериментировал со структурой железного дайта и попробовал рассыпать в порошковой форме. Должно улучшить режущие свойства. Лейфон, слушая Харли, встал в стойку. Помещение не было маленьким, но захламлённость не позволяла делать взмахов. Но Лейфон прислушался к ощущениям в руке и кивнул. — Самое то, — улыбнулся он. — П-правда? — смущённо улыбнулся Харли в ответ. — Впрочем, это не относится к военному турниру, для него лезвие надо убрать. Но мы наконец-то открыли ноу-хау комплексной разработки дайтов, и хотелось бы испытать… — Ладно, мне пора. Сапфир тоже сделай, будь добр. — А, угу. Слушать его ответ было некогда, и Лейфон уже выскочил в окно исследовательского здания. За окном уже какое-то время поджидал терминал Фелли. — Опаздываешь, — передавал он слова хозяйки, засев в нагрудном кармане Лейфона. — Извини. — Переоденься скорее. План готов. — Как действуем? Со здания на здание. Лейфон задал свой вопрос, прыгая в небе. — Давай лучше сперва о вчерашнем. Прости. — А, нет, ты… Я думаю, что это я неправ. Прости. — Ничего. Так ты решил взять катану? — Да. Вы с командиром правильно говорили, да и я в себе разобрался. — Понятно. — Нет, я правда не в обиде, понимаешь? — заволновался Лейфон, почувствовав мрачные нотки в голосе Фелли. — Знаю, что был неправ, и… — Я не об этом. «Разобрался в себе» означает, что ты в итоге решил остаться военным? — А… Лейфон прикусил язык и сразу не ответил. — Так что? — холодно спросила она. Уж не считает ли она это предательством? — Ну, так далеко я не… Лейфону вскружила голову радость от того, что ему дозволено применять катану и школу Сайхардена, остальное как-то позабылось. Нет… Неприязнь к жизни военного была связана и с эмоциональной нагрузкой от невозможности применять свой настоящий стиль — вот что, наверное, позабылось. Сражаться, исключив катану, получалось не очень. Катана в руках не может решить всех вопросов с Гренданом, но должна была повлиять на мысли оставить Военное Искусство. — Как-то это очень в твоём духе. — Издеваешься? — Но ведь так и есть. — У… Верно, Лейфон жил лишь сегодняшним днём. Так и не найдя, что ответить на холодное замечание, Лейфон прибыл к тренировочному комплексу. Перед входом в раздевалку терминал выскользнул из нагрудного кармана. Лейфон спешно переоделся. Затем быстро явился на обод. — Виноват. — Ничего, успели и ладно. Фелли проводила Лейфона к расположению Нины, и он стал изучать обстановку. Президенты школьных советов уже согласовывали договор. — А это кто? — заинтересовался Лейфон, заметив рядом с ними взрослого мужчину. — Делегат Союза Школьных Городов. — О, вот оно как. Серый костюм, возрастом на вид сильно за тридцать. Союз Школьных Городов. Организация, обеспечивающая информационный обмен и снабжение кадрами в школьных городах, а также отвечающая за торговлю скапливающимися у них данными. — Видимо, находился в Фальнире. — Они присутствуют на военных турнирах? — Конечно. В прошлый раз и в Целни один приезжал. Они вроде как не во всех городах бывают — наверное, от хоробусов зависит. — Аа… Лейфон снова посмотрел на мужчину. Военный. Портупеи на поясе не было. Была, скорее всего, под костюмом. Левый бок неестественно оттопыривался. Видимо дайт. Движения не выдавали слабых мест. Человек производил впечатление опытного профессионала. Много ли таких военных у Союза Школьных Городов? Ну да ладно. Это сейчас неважно. Лейфон прервал свои рассуждения и перевёл взгляд на выстроившихся на ободе военных Фальнира. Студентов-военных. На что они способны? Оценить коллективную боеспособность «на глаз», конечно, непросто, но вид стройных рядов создавал впечатление уверенности в себе. Возможно, они уже где-то воевали и победили. Недавно? Или же… Боевой дух пугал. Целни тоже победил в бою с Маиасом, но то было три месяца назад. Некоторые уже и позабыли, каково это. — Командир, какая у нас диспозиция? — Хм? А, на этот раз на фронте обода, первый эшелон. Роль диверсионной группы исполнит взвод Горнео. — Вот как? — А что? — спросила Нина задумавшегося Лейфона. — Да есть одно предложение. — Какое? План придумал? — Не то чтобы план… — А… а что? — Ну… Стоявшая рядом Дальшена заинтересовалась и тоже придвинулась. Лейфон тихо рассказал обеим. Они удивлённо на него посмотрели. — А получится? — Идея вроде простая? — Тоже верно, конечно… Дальшена с непонимающим видом теребила золотистые кудри. — Но ведь ты всё время будешь один? — Этого хватит, наверное, — с улыбкой кивнул Лейфон. — Для боевого духа вряд ли так важно, один или много. — Наше нынешнее расположение, конечно, даёт возможность сломить настрой противника первым ударом… — пробормотала Нина и, немного подумав, посмотрела на Лейфона. — Справишься? — Я только не очень умею выбрать время. Тут кивнула она. — Тогда в этом на тебя полагаться не будем. Исполняем. Дальшена-сэмпай, пойдёшь в авангарде. Мы с Лейфоном встанем вторым рядом. Так ведь лучше? — Да. — Есть, обеспечу, — резко кивнула Дальшена — когда решение принято, она не колеблется. — Осталось лишь победить, — уверенно сказала Нина, и Лейфон улыбнулся. Да, осталось лишь победить. *** А Дик, наконец, очнулся после долгого сна. — Как и ожидалось, после серии тяжёлых ранений заживает дольше. Всё это время Дик спал там, где потерял сознание — в ветвях большого дерева. Он встал на ветке и попробовал слегка размяться. — Вроде порядок. Видимо, полученные от Бармелин раны полностью зажили. — Ну и дела, левая нога же полностью обуглилась? И достаточно было поспать, чтобы вылечить? — усмехнулся Дик уголками губ, даже сейчас иронизируя над трансформациями собственного тела. Впрочем, без иронии тут не обойтись — такой серии травм он не получал уже давно. Больше десяти лет прошло с тех пор, как тело стало таким. А по физическим ощущениям — ещё больше. Больше на годы и месяцы, проведённые в блужданиях по полю Авроры, по Узам — сформированной в нём системе коммуникаций электронных духов — где шёл нескончаемый бой с Волколикими. Когда Дик перестал стареть? Превратился ли он в нечто, даже близко не похожее на человека, на военного? Стал ли Дик — некогда наглый сопляк по имени Диксерио Маскейн, житель Алчного Города Вельзенхайма — похож на тех двоих, встреченных им в тот день? Что они сотворили? Выяснить это тоже входило в нынешние намерения Дика. Но было и более важное дело. Преследовать тех, кто довёл до гибели его родину, Алчный Город Вельзенхайм. Ради этого Дик уже второй раз пытался проникнуть во внутренние палаты Грендана. Молодой человек и в первый раз получил жёсткий отпор, и во второй получилось вот так. С Обладателями Небесного Клинка у Дика никак не ладилось. Они другие. Обрели свою силу как обычные военные. Он знал, что всё дело в Небесном Клинке, позволяющем полностью задействовать их способности, но увиденное плохо сочеталось со здравым смыслом. Впрочем, это «здравый смысл» ещё тех времён, когда Дик был наглым сопляком. — Кстати, здесь ведь и «бывшая» живёт, — вспомнил Дик и снова помрачнел. Девушка, которую он здесь встретил, оказалась-таки вовлечена. После встречи с Волколикими её тело стало восприимчивым к притяжению поля Авроры. Нет, не так. Скорее, упала сопротивляемость. — Как правильнее? С точки зрения этого мира особой разницы нет. Порядочная девушка жила своей жизнью, а Дик втянул её в свою битву. От такого на сердце тяжелело даже у него, родившегося и выросшего в Алчном Городе. — Надо ей как-то помочь. В этом городе что-то случится. Должно быть, именно поэтому Дик столько раз попадал в Целни, давший ему приют после Алчного Города. И девушка с большой вероятностью окажется в центре событий. Хотя бы потому, что у неё Свергнутый. А это означает лишь одно — есть шанс, что ей с Диком по пути. *** Президенты школьных советов закончили согласовывать договор и, пожав друг другу руки, разошлись по своим городам. Ни разу не вмешавшийся в процесс делегат вернулся в Фальнир вместе с другим президентом. Точка стыка ободов. Место основного сражения. Студенты-военные двух школьных городов стояли друг напротив друга в боевых порядках, ожидая сигнала. Лейфон рассматривал ряды военных по ту сторону. В руке он держал восстановленный лёгкий адамантовый дайт. Чёрный клинок от падающего на него света отливал синевой, притягивая взгляды военных противника. Облаков не было. Воздух над землёй дрожал — казалось, сейчас вспыхнет от жары. Она раздражала. И тех, кто в Целни, и тех, кто в Фальнире. Ощутила это и стоявшая рядом Нина. Пот со лба стекал к глазам. Недовольно цокнув — она стояла с железными хлыстами наизготовку — Нина смахнула пот. — Всё будет нормально. — По сторонам не смотри, — отчитала она Лейфона. — Всё нормально, я знаю момент. — Хм… — Спокойно. Если сработает, пройдём как нож сквозь масло. — Легко сказать… И тут издалека донёсся вой сирен. И со стороны Целни, и со стороны Фальнира. Сигнал к началу. Тут же взревели выстроившиеся с двух сторон военные. Воздух содрогнулся от применённой для устрашения внутренней кэй. — Вперёд!!! — раздался громкий возглас. Ванс дал команду к бою. Штурмовой отряд с Дальшеной во главе готовился выпустить накопленную внутреннюю кэй по сигналу Нины. Лейфон, наблюдая за военным, возглавляющим авангард Фальнира, сделал глубокий вдох. И когда военный собрался, опередив Нину, дать команду к атаке… — Хаа!!! Особенно громогласный возглас будто взорвал воздух между двумя войсками. Внутренняя кэй, Боевой Клич. Лейфон использовал всю силу набранного в грудь воздуха и усилил голос с помощью кэй. Штурмовой отряд Фальнира, как раз в эту секунду готовившийся броситься в бой, переполошился — многие растерялись. — Пошли! — крикнула Нина, и Дальшена врезалась в ряды противника. Первый удар вооружённой пикой Дальшены пробил брешь в строю военных, которых Боевой Клич Лейфона застал врасплох. — Второй отряд, вперёд! Отряд Дальшены прорубался вглубь, а Нина двинула второй отряд — который возглавляла лично — вдогонку, чтобы расширить пробитую Дальшеной брешь. Эти силы и составляли весь первый эшелон, отданный под команду Нины. Шарнид руководил артиллеристами на правом фланге обода. Наруки действовала в отряде Нины. Фелли обеспечивала информационную поддержку с тыла. Лейфон — в чьём подчинении никого не было — прыгнул высоко в воздух. Пролетел дальше — значительно дальше — штурмового отряда и приземлился в глубоком тылу боевых порядков Фальнира. Прямо посреди второго эшелона. Вокруг упавшего прямо с неба Лейфона раздались возгласы удивления. Он молча взмахнул катаной. Внешняя кэй, Круговой Град. Кэй выстрелила во все стороны, разметав военных. Испытав приём на практике, Лейфон хмыкнул. Он давно не использовал приёмов Сайхарденов, но, похоже, навыка не утратил. Лейфон поймал себя на том, что уголки губ дрогнули. Он не забыл, что вокруг идёт бой. И не считал, что противник более низкого класса не заслуживает внимания. Но не мог охладить своего пыла, как делал это всегда. То ощущение холода не приходило. Такое чувство, как когда Лейфон хвастался перед Лирин выученным приёмом — оно всегда поднимало дух. Лейфон стоял прямо, сжимая катану, и казался совершенно уязвимым. Кто-то атаковал в спину. Лейфон, не оглядываясь, частично развернул корпус и ударил локтем в руку противника. Затем, уже не обращая внимания на выронившего оружие военного, занялся другими, которые теперь зашевелились и бросились в атаку. Когда Лейфон видел, что взмахи и волны окутанного внешней кэй клинка не спасают, то быстро пускал в ход кулак и работал ногами. Двигался совершенно спокойно, намеренно прочерчивал длинные борозды в земле, взметая мешающую вражескому обзору пыль. Не стеснялся Лейфон и пользоваться оружием противника. Из школы Сайхарденов для катаны прежде не выходило известных военных. В Грендане это означает — не выходило Обладателя Небесного Клинка. Там много военных родов, от которых ответвились другие роды, и наличие Обладателя можно назвать обязательным условием процветания рода — те, кто не породил Небесного Клинка, обречены на забвение. Род Сайхарденов, однако, со своего возникновения до появления Лейфона ни разу не вывел в жизнь Обладателя. Как этот род выжил? Благодаря крайне низкому уровню смертности среди тех, кто наследовал стиль. Он учил владению катаной не для победы в бою, а для выживания. Вот что такое школа Сайхарденов. И потому вышедшие из Грендана Салинванские Наёмники целенаправленно сохраняли и стиль, и дух школы. Прежний Лейфон без труда уклонился бы от атак окружающих военных. Но он намеренно сдерживал кэй, двигался заторможено и принимал атаки. Намеренно — чтобы освежить давно заброшенную технику. Почти любой, знающий Лейфона как военного Целни, счёл бы такое поведение возмутительным, но Обладатель Небесного Клинка повидал немало смертельно опасных битв со старыми особями, и отсутствие минимального риска просто не давало как следует попрактиковаться. Упражнения в тренировочном комплексе позволили лишь сохранить базовые навыки. — Чего копаешься?! Штурмовой отряд Дальшены пробился через первый эшелон и оказался здесь, во втором. Паника в точке приземления Лейфона облегчила продвижение. Следом шёл отряд Нины, а второй эшелон Целни готовился окончательно опрокинуть войско Фальнира. Его фронт уже рассыпался, шансы его восстановить становились ничтожно малы. — А, да. Среагировав на окрик Дальшены, Лейфон снова прыгнул. Продвинулся ещё глубже. Так у него будет ещё больше времени освежить приёмы. В воздухе он вдруг почувствовал на себе взгляд и напрягся. Что это? Лейфон тщательно осмотрелся. Но ощущение уже исчезло. Показалось? Но… С приезда Лирин Лейфону иногда стало казаться, что кто-то на него смотрит. Острый взгляд, через секунду исчезает. Неизвестность озадачивала и раздражала, но враждебности не ощущалось, и Лейфон перестал обращать внимание. Но почему сейчас? Он не исключал, что это обычный местный военный наблюдает издали. Лейфон и представить не мог, с какой целью, но догадка оставалась правдоподобной. Но обычный военный вряд ли может похвастать динамическим зрением, способным уследить за быстрыми перемещениями Лейфона в разгар боя. Кто же? Хаиа? Вряд ли он ещё в Целни. Салинванские Наёмники остались, но они официально исключили Хаиа, а проведённые школьным советом и городской полицией тщательные поиски так и не выявили местонахождения Хаиа — и ещё одной девушки. Так что не он. Тогда кто? *** — Ух, чуть не попался. На крыше далёкого здания школьного совета, рядом с флагом, Саварис втянул голову в плечи. — Оказывается, в бою он гораздо чувствительнее обычного. Таки бывший Обладатель, хоть и опустившийся. Напугал, напугал. Лицо его, однако, выражало вовсе не испуг. Скорее некое удовлетворение. — А катану он всё-таки взял? Я думал, это лишь ради того любителя… Но так даже веселее. Саварис искренне радовался выбору Лейфона — то, как он двигался прежде, Савариса не устраивало. Ведь рано или поздно дойдёт до схватки. О конфликте с наёмниками он слышал от Фермауса, который теперь их представлял. Цель Савариса — захват Свергнутого — делала столкновение с Лейфоном неизбежным. Тот лишился Небесного Клинка, понемногу терял навыки в тепличной жизни школьного города и разочаровывал Савариса — так что он приветствовал эту перемену. Если уж драться с Лейфоном, то с сильным. У Савариса Небесного Клинка тоже не было, здесь шансы уравнивались. — Вот только… когда же? Природа Свергнутого такова, что он вряд ли явится до появления угрозы городу. Рассказывали, что город впал в безумие наподобие гренданского и искал гряземонстров, но, к сожалению, всё кончилось до прибытия Савариса. Он знал причину. Но не мог её устранить. Во-первых, речь шла о факторе, прочно связанном с Гренданом. А во-вторых, связанная с этим фактором особа имела счастье понравиться королеве. — И что делать, не спорить же с Её Величеством? Лирин Марфес. И та, что, видимо, в неё вселилась — Истинная Воля Грендана. Они мешали Саварису, приехавшему захватить Свергнутого для Грендана, и Обладатель уже впал в отчаяние, не зная, как с ними поступить. В итоге он три месяца бездействовал. За это время удалось потренировать Горнео и тщательно понаблюдать за Лейфоном, так что не сказать, наверное, что всё зря… — Но мне уже надоедает как-то. Саварис обдумывал крайние меры. Как вариант, при нападении гряземонстра помешать Лейфону и подвергнуть Целни опасности. Саварис знал тактику Целни со слов Горнео. Вряд ли они снова выступят так же неприглядно, как во время того боя с личинками, но если появится хотя бы несколько взрослых особей, угроза станет реальной. Но такой ход тоже не требовал ничего, кроме ожидания. Оно длилось уже три месяца. Саварис истосковался по гренданским битвам. И ещё вариант. Самый крайний. Создать угрозу лично. Иначе говоря, Саварис сам начнёт громить Целни. Сомнения вызывало отсутствие угрозы от гряземонстра, зато Саварис знал, в ком Свергнутый. Если пробудить её чувство опасности, вероятность его появления велика. В конце концов, тот, в кого он вселился изначально, тоже не вёл боя с гряземонстрами. — Так не лучше ли начать сейчас? Сражение здесь, рядом — пусть и детсадовское. Запах полусерьёзного боя дразнил, ужасно хотелось ворваться и сеять хаос. — Вот ты, скажи, как думаешь? — поинтересовался Саварис, внезапно переведя взгляд. — Вижу, Обладателя Небесного Клинка так просто не обмануть, — ответил человек, стоявший прямо за спиной Савариса. Мужчина в сером костюме. Тот, кто должен был недавно присутствовать на стыке ободов, а потом удалиться в Фальнир — делегат Союза Школьных Городов. — Я всё думал, не попробуешь ли ты чего — похоже, не станешь. Однако мне стало интересно, что происходит. — Ну что вы, что вы, — пожал мужчина плечами. — Ваших надежд я не оправдаю. — Но ты ведь не умрёшь? Тебя и сто смертей не остановит? Я бы сказал, если риск для жизни лишь мнимый, боеспособность возрастёт многократно. — Исключено. Наш дух не связан напрямую с телом, но крайне слаб пред отчаянием, — спокойно ответил он на поток лести Савариса. Мужчина был Волколиким. — И ты не против? Так раскрыть карты? — Конечно. Ведь чтобы достигнуть такого отчаяния, ста смертей мало. — Понимаю. Раз нет тела, можно не воспринимать боль. Вспомнился юный дурачок, встреченный в Маиасе. Значит ли это, что превращение в Волколикого лишь усилило необычайный ужас перед гряземонстрами? Ну, тогда с Лейфоном сравнивать бессмысленно. Саварис обратил скучающий взгляд к небу. — И чего вам от меня надо? Если зовёте к себе, я откажусь. Вряд ли есть для меня что-то лучше битв Грендана. — Мы желаем помочь вам вернуться к этим битвам. — Уу… — Что, не верите? — До недавнего времени я вообще в вас не верил, но у вас с Гренданом вроде конфликт? Можно ли верить вашим словам? — Что же, так и будете ждать? — ядовито поинтересовался Волколикий, и Саварис невесело усмехнулся. Волколикий слышал его рассуждения и, конечно, не преминет воспользоваться этими знаниями в переговорах. Но мужчина без малейшего злорадства продолжил: — Сегодня на Целни нападёт гряземонстр. — Уу. Желанные вести. — Раз ты мне сообщаешь, в этом для вас какая-то польза? — Да. Но главное, что своей силой он заслужил имя. Он специально выразился так, что понять мог лишь житель Грендана. — Всё забавнее и забавнее. Свергнутый наверняка появится. Крайне полезные сведения. В благодарность я не стану уничтожать твоё тело. — Нет-нет, на этом не настаиваю. В чём именно заключается наша помощь, я ещё не изложил, — с напускной вежливостью продолжил мужчина, словно подстроившись под тон Савариса. — И как же вы поможете? — Возьмём на себя извлечение Свергнутого. — Зачем? — Зачем? Вы же хотите его увезти? А в нынешнем состоянии это ведь не так просто? Не думаете же вы положиться на фактор, который то ли поможет пробуждению, то ли нет? Да, мужчина в чём-то прав. У Савариса нет эффективного средства захвата Свергнутого. Оставалось лишь повторить метод наёмников. Пока вселившийся Свергнутый не проявит свою силу, трудно сказать, зафиксирован ли он в носителе. Фиксация происходит на этапе проявления. В случае с Дином проявление, видимо, оказалось недостаточным, и окончательной фиксации не произошло. К тому же вмешался Лейфон, и Наёмникам, похоже, не хватило людей. Саварис предвидел их поражение — потому он, Обладатель Небесного Клинка, и приехал лично. Но даже после идеальной фиксации предстоит померяться силой с носителем. Тут Саварис проигрывать не собирался. Интересно получилось бы, если бы Свергнутый вселился в Лейфона, но носителем, похоже, оказался не он. Значит, после боя с Лейфоном должны ещё остаться силы для захвата. — И задумывались ли, сколько проблем доставит такой ненадёжный метод до возвращения в Грендан? Нет, на поверхности города-то у человека с вашими способностями трудностей не будет. Но что в хоробусе? — Хм… Это верно. Дело хлопотное. И да, не факт, что Истинная Воля внутри Лирин примет сторону Савариса. — Если же доверитесь нам, мы отделим Свергнутого от носителя и передадим в пригодном для транспортировки виде. — Такое возможно? — Только для нас. Предложение неплохое. Но вряд ли этим ограничивается. — А вы что с этого имеете? Провоцируете меня, хотите, чтобы я дрался с этим именованным? Если гряземонстр по силе равен настоящим именованным, одному Лейфону против него шансов немного. Даже Саварису сейчас, без Небесного Клинка, будет непросто. А вот если действовать вдвоём, может, что-то и выйдет. — Хотим, чтобы вы защитили Целни. — Ты опять сказал что-то странное, — удивлённо посмотрел Саварис — таких слов он не ожидал. — Из услышанного в Маиасе мне показалось, что уничтожение таких школьных городов вас не особо беспокоит. — Это так. С Маиасом так. Мы не испытываем привязанностей. Но с Целни всё иначе. Здесь есть человек, которого мы любой ценой хотим привлечь на свою сторону. — Уу… — Но на это, видимо, уйдёт время. Поэтому разрушение Целни сейчас нам не с руки. Может умереть и тот человек. — Понятно. Вот оно как? Что задумали Волколикие? Он понятия не имел. Вот когда они явятся Саварису как угроза, он ими с радостью займётся. Сейчас гораздо важнее объединиться, чтобы поскорее отправиться в обратный путь, в Грендан. — Что ж, так и поступим. — Да. Приятно иметь с вами дело, — вежливо кивнул мужчина и исчез с крыши здания школьного совета. Саварис просто вдруг понял, что тот пропал. Кстати, а какое у него лицо? — Как? Саварис с недоумением осознал, что совершенно не может вспомнить. Знает только, что был серый костюм. — Хм. Тоже своего рода проблема, — пробормотал Саварис, но интерес к мужчине уже вылетел из головы. Приближалась битва. — Именованный… Заманчиво. Без Небесного Клинка. На что ты способен в ограничивающих условиях? Этот вопрос очень… очень и очень веселил. *** Наруки почувствовала сопротивление и без колебания пустила кэй. — Ха! Превращённая внешняя кэй, Разряд. По предназначенной для связывания противника дайтовой цепи пробежала молния. Опутанные военные задёргались и упали. Наруки движением кисти высвободила цепь — та вернулась к хозяйке — и выдохнула. За три месяца она многому научилась. Занятия с Горнео продолжались, и она более-менее успешно освоила несколько приёмов превращённой кэй. Один из которых и применила. Сознания упавшие военные не потеряли. Но вряд ли они способны на осмысленные действия — нервная система на время выведена из строя. На время, которого хватит другим — чтобы одним ударом лишить их боеспособности. Одним ударом боец отряда вырубит обездвиженного военного. Наруки сознательно отводила взгляд от таких сцен. На дайтах предохраняющие настройки, но, в отличие от боя взводов, здесь нет судей, принимающих решение о выбывании. Да и сами настройки вовсе не идеальны. С клинковым оружием как-то помогают, а с ударным по типу дубинки Наруки или хлыстов Нины особо смягчающего эффекта не наблюдалось. Вместо этого в таком оружии делался более слабый по сравнению с клинковым кэй-поток. И всё равно время от времени не избежать серьёзных травм, порой и со смертельным исходом. На самом деле в прошедшем бою с Маиасом военный с первого курса получил травму головы. Наруки видела его на занятиях. Не каменная стена, но вроде хороший парень. Выжил, к счастью, но целый месяц мучился головной болью, а в последнее время говорил, что снова изредка бывает — словно напоминание. Даже современная медицина не в силах идеально вылечить мозг и кэй-артерию. В других обстоятельствах это ранение могло бы оказаться смертельным. Так дерутся военные. Природа их сражений такова, что смерть всегда рядом — и никакие меры безопасности не гарантируют выживания. Наруки не может этого принять. Не могла. Потому и покинула Йолдем. Можно драться с гряземонстрами. Их существование являет собой невообразимую угрозу людям. Если не драться, придётся умереть самим. Но зачем война? Почему люди и города должны вести междоусобицы из-за прав на владение серниевыми шахтами? Почему города, электронные духи навязывают их людям? Наруки не понимала. Не понимала, правильно ли это. Нет, дело не в понимании. Она ведь понимает, что ресурс, называемый сернием, ограничен. Но не может принять этого факта. Так она сказала родителям — и на следующий день они вручили ей разрешение на учёбу в школьном городе. Так как решили, что если Наруки в таком состоянии останется военным Йолдема, то точно погибнет. Потому что на войне, от которой не убежать, такое говорить нельзя. И они были совершенно правы. Там Наруки стремилась попасть в городскую полицию. Противники полицейского — нарушители спокойствия города. Просто и понятно. И здесь в ходе полицейской работы сомнений не возникало. Но Наруки вступила во взвод и в таком качестве оказалась в гуще войны, обманчиво именуемой турниром. Чтобы лучше сражаться, девушка даже превращённую кэй изучила под руководством Горнео. Что изменилось в мышлении? Наруки знала. Всё началось с десятого взвода. С человека, которого желание защитить город толкнуло на неверный путь. С прямолинейной девушки, помешавшей расследованию — что с точки зрения Наруки иначе как безрассудством не назовёшь. Привёл ли неверный путь к поражению, или убеждённость даже заблудшему позволит достичь цели? Оправдана ли вера Наруки в справедливость? Такие размышления заставили по-новому взглянуть на неверные поступки, совершённые из убеждений. Их считать за успех? Или провал? Где грань между чёрным и белым? Это непонимание и заставило с головой окунуться в самое ненавистное занятие. Если не можешь чего-то принять — это не значит, что оно неправильно. А что думает та, что заставила Наруки усомниться? Её взгляд упал на Нину, двигавшуюся в авангарде. Она работала обоими хлыстами и, в зависимости от сопротивления противника, меняла тактику отряда. При мощном сопротивлении держать позицию, принимая удар, при слабом — давить противника резким броском. Идущая напролом Дальшена пробивала брешь, двигавшаяся следом Нина эту брешь старательно расширяла. Бьётся в авангарде, выкрикивает команды — без указаний психокинетика становилось ясно, кто командир отряда. Атаки, разумеется, сосредоточились на ней. Наруки и остальные военные, конечно, выстроились стеной, чтобы снять нагрузку с Нины. Но она даже в оборонительном бою норовила вклиниться в любую брешь. Это требовалось, чтобы не слишком отрываться от группы Дальшены, но с точки зрения Наруки было всё же слегка опрометчиво. Лейфон продвигался в одиночку, внося смятение в тыл вражеского строя, чем способствовал атаке Дальшены — в противном случае вряд ли всё шло бы так гладко. Но была у этой медали обратная сторона — слишком успешное продвижение усложняло сохранение строя. Второй эшелон возглавлял шестнадцатый взвод, и если бы не вторая волна атаки с применением коронной тактики кэй-вихря, их всех уже давно бы смяли. — Командир, остановись! — сумела-таки выкрикнуть Наруки, отбиваясь от наседающих военных Фальнира. — Хм? А, да… — рассеянно отозвалась Нина. С нападающими, впрочем, она разобралась спокойно. Нина применяла кэй-блок, и не нашлось ещё человека, способного пробить её защиту. — Командир! — снова крикнула Наруки, и Нина, наконец, остановилась. — Вы слишком продвинулись. Что ты делаешь? Это сказала не Наруки. Психокинетический терминал объявил о прекращении наступления ещё раньше — Фелли. — Вы связаны с Дальшеной-сэмпай — так что будь добра, прикажи срочно остановиться. Слишком большой разрыв с третьим эшелоном. — Но ведь… — посмотрела вдаль Нина, не прекращая сражаться. — Лейфон… — Давай сначала остановитесь вы — тогда я смогу потолковать с этим заигравшимся идиотом, — раздражённо попросила Фелли. Наруки не видела её вечно лишённое эмоций лицо, но отлично понимала услышанные в голосе чувства. Если психокинетик может собирать информацию с многих точек одновременно, это ещё не означает способности параллельно общаться со множеством людей. — П-прости, — извинилась Нина и отдала Дальшене приказ через терминал. — Приказ Ванса. Соединиться со вторым эшелоном и создать единый оборонительный строй на вашей позиции. Держать захваченный плацдарм. — Принято. — Эх, вы… — пробормотал напоследок голос Фелли в терминале и затих. Видимо, теперь говорит с Лейфоном. Они остановились, но вокруг оставались военные Фальнира. Пока Нина их сдерживала, Наруки взяла командование на себя и дала указания по перестроению в оборону. Они заняли круговую оборону с Ниной в центре и так и держались. Вскоре подошёл отступающий отряд Дальшены, присоединился и второй эшелон. Попавшая в центр Нина оказалась отрезана от боя — судя по её виду, передышка пришлась кстати. — Чёрт. Однако менее измотанной Нина выглядеть совершенно не стала. С несколько нетерпеливым видом она искала взглядом ещё не вернувшегося Лейфона. — Что не так? — спросила наконец Наруки. Он словно потянул наступление за собой. — Немного увлеклись, пожалуй? — пробормотала только что пробравшаяся в центр кругового строя Дальшена. Увидев её залитое потом лицо, Наруки в глубине души почувствовала облегчение. Всё нормально, даже такая красавица может взмокнуть. Сейчас это ничего не меняло, но Наруки, как ни странно, было важно это понять. Но это была секундная радость. От Дальшены — которая и на словах не особо раскаивалась, и даже как-то сияла от того, что дала выход ярости — взгляд Наруки вернулся к мрачноватой Нине. — Что на самом деле не так? — Да Лейфон. Он будто другой стал — я беспокоюсь. Верно, Лейфон явно находился в странном состоянии. Он совершенно не был мрачен. Находился в прекрасном настроении, даже выглядел бодрее обычного. Можно даже сказать, слишком, до неприятного бодр. — Видно, уладил проблемы с Лирин? В этом дело? — Ага. Думаю, да. Но как-то он слишком раздухарился… До сражения в Лейфоне в самом деле чувствовалась какая-то мрачность, из-за которой к нему было не подступиться. В ходе боя было вообще не до того. Однако в течение дня, до самого стартового сигнала, в Лейфоне ощущалась его обычная безмятежность. Была в нём какая-то свобода и даже небрежность. В этом ли причина беспокойства? Нет. Не в этом. Интуиция подсказывала другое. Нина беспокоится о Лейфоне. Скорее всего, она и сама не подозревает о собственных чувствах — естественный самообман. Мэйшэн сказала бы «вот и хорошо» и загрустила бы. Потому что беспокоилась бы за Лирин и Лейфона, искренне радовалась бы их примирению, но огорчилась бы, что сама никак помочь не смогла. И Нина, скорее всего, мыслит так же. Вот неловкие люди. Впрочем, Наруки подозревала, что такой неловкий образ жизни притягателен для них самих. Она знала, что и сама, наверное, в чём-то такая, но невольно чувствовала скрытую в себе склонность к обману. В самом ли деле Лирин не замечает? Эту их благосклонность к Лейфону? Она приехала в Целни, у неё должны быть какие-то чувства. Живёт в одном общежитии с другой девушкой — вряд ли ей приятно вблизи наблюдать за их отношениями. Какая неловкость. Бой продолжался. Лейфон ещё не вернулся. — Что-то долго — неужто уговорить трудно? С перестроения прошло не так много времени, но Нина, не скрывая раздражения, топнула ногой. И точно в этот момент… С неба донёсся вой. — Что это? Вокруг шёл бой, всё громыхало, и заметили не сразу. Психокинетики тоже полностью сосредоточились на разворачивающейся перед ними информационной картине боя и не могли отвлекаться на получение сведений о внешнем мире. Через секунду вой сменился грохотом, и земля — город — вздрогнула. — Градотрясение?! Но Наруки быстро поняла, что это не оно. Градотрясение — это когда город при движении попадает ногой в расщелину или ложбину и теряет равновесие. Такое не может случиться сейчас — города состыкованы и неподвижны. Но тогда что? Новый звук донёсся с двух сторон одновременно. Сзади и спереди. Из Целни и из Фальнира. Этот звук совместно с тряской хоть и не сигнализировал о конце сражения, но заставил военных практически полностью остановить боевые действия. Пронзительный, оглушающий вой сирены. Сигнал о нападении гряземонстров — вопль электронного духа. И тут же на ободе появились многочисленные личинки. Примечания 1. Темляк — здесь: шнурок, прикреплённый к оружию в качестве украшения 2. Вакидзаси — короткий японский меч с односторонней заточкой, обычно носился самураями в паре с катаной 5. Хаос Гряземонстры, именно сейчас. Больше всех случившееся взбесило Ванса. Второй турнир сезона. Ряды противника сломались на удивление легко — что не могло не радовать весь Целни. Чтобы расширить занятый первым и вторым эшелонами плацдарм, Ванс готовился выдвинуть последний рубеж обороны, свой штаб. И вот такое известие. Но нельзя зацикливаться на ставшей теперь недостижимой победе. Ванс командующий. Высший руководитель, управляющий военными Целни, не может позволить себе утратить контроль над обстановкой. Гряземонстры — личинки — уже совсем рядом, на ближнем ободе. Впрочем, появление их как раз на этом участке — скорее всего, просто везение. Выйди личинки с противоположной стороны, их бы не успели остановить. Ванс быстро стал давать указания. — Дайт-техникам немедленно подготовить снятие предохраняющих настроек. Штабу и артиллерии сдерживать гряземонстров. Остальным отрядам немедленно приступить к снятию предохранителей, по выполнении сразу вставать в строй. Отдав через терминал приказ командиру каждого отряда, он взмахнул шестом и вышел вперёд. — Слушайте, главное их остановить. Не надо геройства, — проревел Ванс и бросился на рвущихся в город личинок. Получил информацию и Кариан в здании школьного совета. — Как не вовремя… Удача от нас отвернулась напрочь, — тихо, чтоб никто не услышал, пробормотал Кариан. Остальные члены школьного совета тоже собрались в находящейся под зданием комнате совещаний, и это не те слова, которые им следует слышать. — Активируем оборонительные сооружения города. В крайнем случае может потребоваться и стратегическое вооружение. — Но так ведь… — начал возражать глава торгового факультета. С его точки зрения применение стратегического вооружения являлось тратой ресурсов города, на что глава, видимо, не мог закрыть глаза. То, что готово сейчас, истратить-то можно — но потом ресурсы уйдут на воспроизводство. На каждую ракету тратится металл, топливо в заметных для города объёмах. И после запуска всего этого не вернуть. Минералы город в некотором объёме собирает на ходу, в серниевых шахтах осуществляется заправка, — но на текущий момент ресурсов может и не хватить. — Понимаю, что вы хотите сказать, но сейчас обстоятельства сложились очень уж неудачно. Если военный факультет понесёт невосполнимые людские потери, будет поздно. — У нас ведь есть он? Кто имелся в виду? Такого вопроса даже не возникло. Но Кариан покачал головой. — Есть ещё одна проблема, — сообщил он и начал излагать. Как объяснить появление гряземонстров в данный момент? Почему Целни и Фальнир устроили турнир при наличии рядом гряземонстров? Не заметили? Под землёй плодилась самка, как перед прошлой атакой личинок? Но докладывают, что личинок порядка тридцати. Слишком мало по сравнению с тем разом. Также психокинетики доложили, что к ногам Целни упало нечто огромное. И оно разбилось. Похоже, оттуда и вышли личинки. Нога города повреждена — по сообщениям, есть вероятность, что объект был заброшен с большого расстояния и врезался в ногу. Если это так — стала бы так делать обычная самка гряземонстра? — Думаю, что нет. Фелли выслала психокинетические терминалы в сторону, с которой пришёл бросок. Возможно, действует не простая самка. А значит, и в нападении могут участвовать не только личинки. — То есть вы хотите сказать, что там может быть старая особь? Полученные от Лейфона знания о гряземонстрах были доведены до всех членов совета. Гряземонстры выбрали очень экстремальный способ размножения — а среди прекративших размножаться старых особей встречаются странные, необъяснимые трансформации. — Не знаю. Так или иначе, сейчас у нас тридцать с небольшим личинок. Военные ими занимаются, но мы не можем игнорировать даже один шанс из тысячи. Где можно подстраховаться, надо подстраховаться, — объявил Кариан и приказал собравшемуся персоналу приступить к работе. Часть людей выскочила из комнаты, часть — те, кому не требовалось сейчас куда-то бежать — осталась и продолжила совещаться. — Это ж надо, пошёл наперекор себе ради турнира, и вечно что-то мешает — очень досадно, наверное. В прошлый раз Наёмники. Теперь гряземонстры. Что в следующий раз — если он будет? Думать об этом не хотелось, но Кариан невольно задумался. К несчастью, его предположение подтвердилось. *** Способ высадки личинок военные Целни и Фальнира наблюдали своими глазами. — Что это? Благодаря взаимодействию всех отрядов и быстрой работе дайт-техников снятие предохраняющих настроек прошло гладко, и от сдерживания удалось немедленно перейти к наступлению. Большинство в итоге прикончил Лейфон, но ему пришлось возвращаться из глубины Фальнира, и к моменту вступления в бой были успешно уничтожены более десятка личинок. К счастью, при уничтожении стаи лишь несколько человек получили лёгкие ранения. Сказались и быстрые действия Ванса, и многодневные тренировки — но главной удачей стало появление врагов там, где сосредоточилась боевая мощь. Но радоваться этому маленькому счастью оказалось некогда. Все взгляды обратились к плывущей по небу точке. Чёрно пятно расплылось прямо в воздухе. Оно немного смещалось и всё росло в размерах. Психокинетики хором выкрикнули предупреждение. Расширение пятна стало сопровождаться звуком — и Ванс, поняв, наконец, что означает характерный свист рассекаемого воздуха, заорал: — Всем отступать!!! Предмет напоминал огромный камень. По команде Ванса военные отступили с обода. В следующую секунду от грохота по земле прошла дрожь. Мощный звук жёстко тряхнул весь Целни — даже военные не устояли на ногах. По ту сторону обода земля вздыбилась столбами, похожими на водяные, часть песка проникла в фильтрующее поле и дождём обрушилась на город. От сыпавшегося песка не было спасения — и вдобавок военные услышали холодящий душу звук. Пронзительный, металлический вой. Его источник обнаружился тут же. Одна из гигантских колонн, расположенных вдоль обода. Нога города. Её половина на глазах военных отломилась и полетела вниз, к большой земле. Нога города сломалась. — Твою ж мать! — вскрикнул Ванс, позабыв о продолжающемся дожде из песка. Смешанные с песком и не отфильтрованные полем загрязнители бередили царапины, вызванные песчаным дождём. В таком объёме загрязнители вряд ли представляют собой непосредственную угрозу жизни, но боль наверняка ударит по боевому духу остальных военных. Земляной столб исчез, песчаный дождь кончился. И снова появились личинки. Плохо. Ванс ощутил всю серьёзность положения. Стаи личинок откуда-то забрасываются или аналогичным способом доставляются. Огромный комок с личинками прилетел из такой дали, что психокинетики не засекли. Ванс и представить не мог, какая для такого требуется сила. Выходит, есть тот, кого следует назвать главным, и пока его не уничтожить, забросы не прекратятся? — Твою мать… Личинок оказалось не особо больше, чем в прошлый раз. Сил Целни на них вполне хватит. Но не факт, что высадки всегда будут происходить здесь. Третья волна может прийти с обратной стороны. Тогда силы придётся разделить — а если разделиться, скорость уничтожения личинок снизится. Возникает проблема упадка сил и духа. Если же Целни будет многократно получать такие же повреждения, как сейчас… — Вперёд! — скомандовал Ванс, крутанув шест над головой. Сейчас, в любом случае, надо разобраться с этими личинками. Но что дальше? Командир не может дать слабину. Ванс взревел особенно громко. *** Лейфон коснулся носа. Раздражение в ноздрях было знакомым. Это мелкие частицы миновавших фильтр загрязнителей жгли слизистую. Вместе с тем песком прошли, догадался Лейфон. У его ног лежала поверженная личинка. Со стальными нитями он справился бы мгновенно, но сапфировый дайт сейчас у Харли. Лейфон невольно скривил губы — поспешил внести изменения, и вот результат. Сейчас Харли с Кириком в спешке перенастраивали сапфировый дайт. Процесс много времени занять не должен. Заполучив дайт, Лейфон сможет обеспечить хоть небольшую ротацию других военных. Это наверняка облегчит кому-то жизнь. Он всмотрелся за пределы обода. Вид открывался привычный, и Лейфон не мог сказать, такая же это пустыня или не совсем. Сейчас лето, то есть они где-то в летнем поясе. В таком случае Лейфон смотрит на то, чего раньше видеть не доводилось — но перемен в пустынном пейзаже не наблюдалось. Сразу после второй волны пришла третья. Она ударила не в самом городе, но, как и опасался Ванс, в отдалении от точки стыка, где сосредоточилась вся боевая мощь. Вторую волну он взял на себя, а первому эшелону во главе с семнадцатым взводом поручил третью. — Кажется, можно передохнуть, — раздался голос сзади. — Похоже на то, — кивнул Лейфон. Нина. Он обернулся и посмотрел на измотанную девушку. Нападение гряземонстров посреди военного турнира. От такой резкой перемены и внезапной остановки после, видимо, накатилась усталость. Жжение в носу не прекращалось. Загрязнение в таких дозах вряд ли приведёт к серьёзным последствиям. Судя по искажению внешнего пейзажа, фильтрующее поле уплотнилось. В следующий раз — если он будет — загрязнители не пройдут. Из психокинетического терминала раздавались указания Ванса по перегруппировке для дальнейших действий. Первый эшелон — в который входил и Лейфон — видимо, останется удерживать этот район. Однако здешних военных больше заботило другое — зрелище, от которого они не могли оторвать взглядов. Пустыня, искажённая усиленным воздушным фильтром. По ней двигался город. Фальнир. Пока Целни давал отпор второй волне личинок, Фальнир внезапно пришёл в движение — и ушёл. Его, похоже, гряземонстры не трогали. Иначе говоря, Целни был единственной целью. А Фальнир предпочёл вместо оказания помощи всё бросить и сбежать. — Они нам ничем не обязаны, — со смешанными чувствами прошептала Нина. — Верно. Да, у жителей Фальнира не было никаких обязательств. Там такие же люди, ведомые блуждающим по опустошённой земле региосом. Решение приняло сознание их города, электронный дух. С решениями духов не спорят. Они лишь выбирают наилучшие варианты, чтобы спастись от гряземонстров и сохранить жизнь людям в их городах. И потому Целни был оставлен. Впрочем, были у такого исхода и плюсы. Должны были быть. Момент отделения Фальнира видели почти все военные. Когда стык со скрипом расходился, внезапно появились две светящиеся фигуры. С одной стороны бледный силуэт девочки… с другой — взрослый мужчина. Почти никто их прежде не видел. И почти все поняли, кто это. Электронные духи. Целни и Фальнир. Фальнир походил на благородного зверя — Целни с её длинными развевающимися волосами выглядела напротив него особенно невинно. Однако по их виду не было заметно, чтобы разнице во внешности соответствовало реальное отношение старшинства. Фальнир прикрыл глаза, Целни чуть заметно кивнула. Через мгновение из груди каждого духа вырвался луч света — они пересеклись в воздухе. Это соединение длилось лишь секунду. Но сразу после этого Целни преобразилась. Обволакивающий фигуру бледный свет резко вспыхнул, скрыв её из виду. То, что открылось взорам после, уже не было маленькой девочкой. Теперь она выглядела чуть старше, молодой девушкой. Вот и всё, что произошло. Затем оба духа тут же исчезли, и Фальнир, сотрясая землю, двинулся прочь. — Что там произошло? — Даже не знаю… — растерялся Лейфон. Духи что-то обсудили между собой и что-то решили. Похоже, итогом и стал отход Фальнира. Если так, то почему? Что означает взросление Целни? — Мне кажется, Фальнир отдал Целни победу. — Что? — удивился Лейфон догадке Нины. — Думаю, у электронных духов какие-то свои правила. И за то мгновение духи их обсудили. В итоге Целни получила то ли победу, то ли нечто, что поможет справиться с положением. Думаю, потому и облик такой. Какая-то логика в этом была. Наверняка эти двое появились там, чтобы о чём-то договориться, и не исключено, что в итоге Целни что-то приобрела. Но если так, зачем Фальнир ей уступил? Оттого ли, что перевес был на её стороне? Или же в искупление собственного малодушия, вынудившего бросить товарища? Таких подробностей, конечно, не выяснишь. Да и не время предаваться дальнейшим размышлениям на эту тему. Они машинально посмотрели на сломанную ногу. Что бы там ни решили, здесь оставалась серьёзная проблема. — Целни обездвижен? — Я думал, раз их много, можно без одной обойтись… Но по факту город не двигался, что ставило сказанное под сомнение. Быть может, все усилия шли на сохранение равновесия, быть может, кроме ноги серьёзно пострадала, например, ходовая часть. Лейфон посмотрел в небо. — Ещё не нашла? Вопрос он задал не Нине, а висевшему рядом психокинетическому терминалу. Терминалу Фелли. Она сейчас занималась поисками предполагаемого существа, забрасывающего стаи личинок. В Целни больше не было психокинетиков, способных распространить психокинез за пределы города. Беспилотник, кажется, тоже вылетел, но хоть он и справлялся с поиском и передачей информации, существовала опасность, что цель движущаяся — с учётом этого требовался психокинетик для постоянного её отслеживания. Направление заброса совпадало с направлением второй волны — сдвиг вряд ли имел место. Лейфон готовился выдвинуться сразу по обнаружении. Среди гряземонстров вытворять такое смогла бы лишь старая особь. Наверное, даже из категории древних. — Сейчас в тридцати килумелах. Цель не обнаружена. — Понял. Тридцать килумелов. Наверное, предельное расстояние, какое можно преодолеть без лэндроллера. Вопрос не столько скорости и запаса прочности изолирующего костюма, сколько вероятности того, что бой затянется и город окажется слишком далеко, чтобы вернуться. Лэндроллер позволит взять больше полезного груза, что даст возможность — при сопровождении психокинетика — благополучно добраться назад. Однако если оно может кидать такую тяжесть на гигантские дистанции свыше тридцати килумелов… В носу ещё жгло. Действие загрязнителей должно было уже давно пройти. Да если бы это в самом деле были загрязнители, боль вполне могла бы и кровотечением сопровождаться. Значит, не они? «Вам не кажется, что перед боем воздух пахнет иначе? — вспомнились вдруг услышанные когда-то слова. — Я как почую, сердце бешено колотится. Да, пришёл сильный враг. Насколько он заставит выложиться в этот раз?» Так говорил тот, кто был одержим сражениями, и Лейфон прежде не понимал этих слов. Но теперь почувствовал в них какой-то смысл. Это напряжение, ощущаемое в присутствии сильного врага. Раньше у Лейфона не возникало мыслей об испытании своих сил. Все сводилось к тому, что «если победить вот этого, могут дать вознаграждение». Конечно, он не упускал возможностей совершенствования боевых навыков. Упустишь — станешь слабым. Станешь слабым — умрёшь. Умрёшь — не заработаешь денег. Три простых логических ступени. То есть что-то такое было. Было, но в те времена увлечённость боем могла помешать Лейфону справиться с опасным гряземонстром. А вот с характером того парня этот ход мыслей вряд ли сочетался. И дело вовсе не в нервах. Тот явно желал схватиться именно с таким противником. Лейфон тогда думал лишь о награде. Да, он учитывал возможность поражения — и решил для себя, что в таком случае просто убежит. Иначе говоря, Грендан, наверное, избаловал Лейфона. Но сейчас придётся взглянуть фактам в лицо. Ведь если не справится он, никто в Целни не справится. Впрочем, речь, строго говоря, не о поражении… За тридцать килумелов… Хотелось, чтобы что-нибудь нашлось хотя бы в этом районе. Всё в пределах пятидесяти — не такой долгий путь. Вот если дальше… Что, если дальше, чем за сто? Ехать ведь не по ровным дорогам города. По жёсткой земле. От чрезмерных нагрузок шины износятся, возможен прокол. Это дополнительная трата времени. А чем больше уйдёт времени, тем больше личинок будет заброшено в Целни в отсутствие Лейфона. Если будут время от времени прилетать по тридцать штук, как сейчас, ещё как-то можно справиться. Но если в какой-то раз может быть заброшено больше? Или частота увеличится? Если бы не военный турнир, можно было бы не так опасаться за физическое состояние людей. Верно, пугало не поражение. Вернуться из боя в разрушенный город — вот чего боялся Лейфон. Да, теперь он по-настоящему понял. Что здесь не Грендан. В Грендане, даже если выедут все Обладатели и останется лишь королева, можно ни о чём не беспокоиться. Но боеспособность военных Целни никак не позволяет сказать это «ни о чём». Не только из-за отсутствия королевы. Нет здесь ни Линтенса, ни Савариса. Ни Дельбоне, ни Каунтии, ни Реверса, ни Тройатта, ни Жуймэя, ни Бармелин, ни Канарис, ни Кальвана, ни Тигриса. Не греет душу понимание того, что и без тебя будут здесь люди равные или превосходящие по силе. Ну почему сейчас? Перед мысленным взором предстала подруга детства. Если в отсутствие Лейфона с ней что-то случится, если она станет жертвой прожорливых личинок… от одной мысли бросало в дрожь. Он не мог двинуться. Ноги словно в землю вросли, не позволяя покинуть Целни. Хоть бы не дальше пятидесяти. Но несколько часов спустя надежды Лейфона были жестоко растоптаны. Голос Фелли сообщил, что пройдено пятьдесят килумелов, цель не обнаружена. Лейфон в это время бился со стаей личинок пятой волны. *** Доклад об обнаружении поступил в кабинет президента утром следующего дня. — Отличная работа. Есть возможность отдохнуть, не прекращая слежение? — Так точно. С твоего разрешения. Голос сестры затих. Кариан коснулся прикреплённого к нагрудному карману терминала Фелли. Это было его манерой выражать признательность. Однако… проблема в дистанции. Сто пятьдесят килумелов. Какая мощь позволяет реально метать что-либо на такие дистанции? Кариан не мог забивать голову расчётами. Возможно, на алхимическом факультете и среди умников с общих наук разгорятся жаркие дискуссии, но Кариан совершенно не желал знать ответ. Из всех военных одолеть столь необычное существо… — Может лишь он. Но Кариан испытывал ту же тревогу, что и Лейфон. Сто пятьдесят килумелов. Да, в прошлый раз, когда ему поручили единолично уничтожить старую особь, путь в общей сложности примерно таким же вроде и вышел. То есть дорога займёт день, хотя от характера местности тоже многое зависит. И нет гарантий, что гряземонстр за это время ничего не предпримет. Точнее, он может совершить атаку независимо от здешних обстоятельств. Ведь и у него обстоятельства свои. Против чего, в таком случае, придётся выстоять за это время? Шла уже восьмая волна. После третьей интервалы стали чуть увеличиваться, но это не повод расслабляться. Усталость накапливалась. И чем дольше медлить с решением, тем больше её накопится, и тем тяжелее будет сделать ход фигурой под названием «Лейфон». А значит, решение надо принять сейчас. С информационной поддержкой психокинетиков, наверное, возможно сбить забрасываемые стаи ракетами. Но лишь ограниченное число раз. Снова нужны гарантии. — Неужто придётся этих задействовать? Но ведь… В кабинете зазвонил внутренний телефон. Линия с нижней комнаты. Посетитель. Сотрудница на том конце была явно взволнована. И когда она назвала имя, стало ясно, почему. Кариан тут же сказал пропустить. Они уже встречались. Во время безумия Целни и после боя с Маиасом. Так что Кариан сходу спросил вошедшего: — Что на сей раз задумали? — Ничего. Мы торгуем военной мощью. Полагаю, вам сейчас очень кстати. За сухим механическим голосом последовал стук закрывшейся двери. Холод бездушной маски придавал человеку неизвестного пола ещё более зловещий вид. Но оказавшийся с посетителем наедине Кариан не дрогнул. Фермаус Фора. Представитель Салинванских Наёмников. Представляет их в отсутствие лидера. Из-за того ли, что является психокинетиком? — Вот оно что, — кивнул Кариан, отбросив догадки о должности гостя. — Вы всё это время молчали, чтобы поднять цену на свой товар? — И это тоже, но кроме того, в прошлом имели место неприятные происшествия. Сказать по правде, нам было не очень легко решиться на эту встречу. — Хм, проще говоря… сопляки, которые заставили вас унижаться, теперь сами в слезах, так что самое время предложить помощь? Так, по-вашему? — Вы и сами на удивление злопамятны. — Слишком много встречал людей с дурным характером, — ответил Кариан, поправляя спадавший на щёку волос. К бессонной ночи добавилось нынешнее положение дел, и Кариан чувствовал, что волосы теряют свой блеск. Очки он снял. Из чего, впрочем, не следовало, что он позволит хоть что-то прочесть по выражению своего лица. Боль в районе висков мешала думать, но Кариан её преодолевал. К помощи собеседника в конечном итоге придётся прибегнуть. Но с какой целью он проявил инициативу? — Мы готовы в любую минуту уехать, но тогда и наша задача не будет выполнена, — заметил он, будто угадав мысли Кариана. Либо рассудил, что обстановка не располагает к напрасной болтовне. — Сейчас, возможно, наилучший момент для захвата Свергнутого. Но если город падёт, всё окажется впустую, да и о будущем надо думать — навлекать его гнев не в наших интересах. — Иначе говоря, хотите контроля над ситуацией? — Верно. Вы ходите по краю. Мы предоставим так нужную вам боевую мощь. И конечно, денежного вознаграждения за наши действия не попросим. — Ваша цена — Свергнутый? — И в зависимости от обстоятельств военный, в которого он вселится, — откровенно заявил Фермаус. — То есть я должен сдать студента Целни? Мне казалось, ответ на данное предложение вам уже известен? — Но сейчас обстоятельства иные. Он был прав. В каждом отдельном случае противник немногочисленный, но если бои не прекратятся, будут убитые. На данный момент из боя с тяжёлыми ранениями вышли одиннадцать человек. Легкораненых не сосчитать. Погибших, к счастью, не было. Но рано или поздно будут, если бои продолжать. А с выездом Лейфона вероятность этого лишь возрастёт. Возможно, исчезновение одного человека станет необходимой для выживания потерей. Быть может, Фермаус не случайно пришёл только сейчас. Фелли сказала, что он великолепный психокинетик. Значит ли это, что Фермаус обнаружил главную, забрасывающую стаи личинок особь примерно в то же время? Разгадал их планы и явился сюда? Или же где-то в помещении его психокинетический терминал, подслушивавший разговор с Фелли? Как бы то ни было, инициативу они уже перехватили. Ведь силой, которую так желал Кариан, обладал стоявший перед ним психокинетик в маске. — Хорошо, — медленно кивнул Кариан. Перед глазами оказалась свалившаяся с чёлки прядь волос. — Ну что ж. Фермаус не стал тратить лишних слов. Кариан молча провожал взглядом психокинетика, пока тот не вышел за дверь. — Ты это серьёзно? — раздался из нагрудного кармана обвиняющий голос. Похоже, вместо отдыха она подслушивала. — Не считаешь, что надо бы кое-что сделать прежде, чем я отвечу? — Если про терминалы, уже проверила. Нету. Не знаю, забрал или вообще не было. — Отлично. Родные не подведут. Кариан улыбнулся, довольный действиями сестры. — Зубы не заговаривай, пожалуйста. — Нам и правда нужна их мощь. — Да, но… — Именно что «но». Неужто считаешь, что родной брат способен запросто бросаться чужими жизнями? — Не могу исключить такую вероятность. Слышалась в сказанном и обида за собственное положение. И ещё за Лейфона, наверняка. Но это пускай. — Держи Нину Анток под наблюдением. О произошедшем во время своего исчезновения девушка рассказала лично. Как и о Свергнутом. Просто в отличие от всего семнадцатого взвода, тут она не могла отделаться разговором вида «не могу сказать»-«понял». Кариан — высшее должностное лицо города. Раз здесь Свергнутый, безумие Целни может повториться. Может повториться и случившееся с Дином Ди. Кариан упорно её допрашивал. Но она упрямо отказывалась говорить. И это был не подростковый бунт против школьного совета. Чувствовалась в ней решимость бойца на задании. Кариан понял, что напрасно тратит время, и отпустил её. Он не мог сказать, знают ли Наёмники о Свергнутом в Нине. Но не удивится, если она окажется их целью. Безумие Целни прекратилось, как только её нашли. Вряд ли этот факт ускользнул от их внимания. — В случае необходимости придётся её укрывать. По крайней мере, до возвращения Лейфона, — сказал Кариан, понимая, что такое сопротивление вполне может оказаться очень недолгим. И проклиная обстоятельства, не оставлявшие другого выбора. *** — Ресторейшен. Сапфировый дайт вспыхнул, отзываясь на произнесённую ровным голосом команду. Появился вакидзаси. Чтобы сохранить то же количество материала, что было на мече, клинок был сделан очень массивным. Его уже следовало бы назвать натой [1]. Лейфон сделал пробный взмах, свернул дайт и повесил на портупею. Далее адамантовый. Лейфон в заученном порядке вставил дайты в отверстия и восстановил нужную форму. Катана. Размер не изменился. Лишь форма сделалась подобной той, какую имеет железный дайт. — Ну как? — робко спросил Харли опробовавшего несколько стоек Лейфона. Усталый вид Харли явно говорил о проведённой без сна ночи. — Угу. Неплохо. Адамантовый дайт Лейфон тоже свернул и убрал на портупею. Она резко потяжелела — Лейфон чувствовал, как битва шаг за шагом приближается. Сто пятьдесят килумелов. Слишком далеко. Доедет он, как бы ни старался, глубокой ночью. Что случится за это время? Кариан уже объяснил ситуацию через психокинетический терминал. Будут задействованы Салинванские Наёмники. Хаиа с ними нет, но остальная группа во главе с Фермаусом сохранилась. Кариан полагал, что они отработают как следует — хоть и участвовали в похищении его сестры. В данный момент Лейфон был благодарен за такое решение. С личинками они и без Хаиа неплохо справятся. Но у врага преимущество — силу и место атак определяет он. Решение, конечно, не идеальное. Но большего желать нельзя. Лейфон это понимал. Как и то, что дальнейшее промедление выгоды точно не принесёт. Деваться некуда. Он поблагодарил Харли с Кириком и отправился в подземелье города. Теперь быстро сесть на лэндроллер и взять курс на искомого гряземонстра. Лейфон воспользовался одним из нескольких технических лифтов города для спуска под землю. Пройдя несколько коридоров — и надев по дороге изолирующий костюм под доспехи — Лейфон прибыл к нижнему выходу. У ведущей к выходу двери стояла Нина. — Командир, не лучше ли тебе сейчас отдыхать? — Как и тебе. У первого эшелона с семнадцатым взводом во главе сейчас была передышка. Всего два часа, но можно хотя бы поспать. — Сам сейчас отдыхать не должен? — Отдохну перед боем. А сейчас надо хоть немного ускорить выезд. Пока гряземонстр оставался на месте. Но когда он придёт в движение, неизвестно. И хорошо если приблизится, а если наоборот… — Ясно, — вздохнула Нина. — А ты, командир, старайся циркулировать кэй. В затяжном бою лучше не так часто применять внешнюю кэй. В отличие от внутренней она не циркулирует, сильнее устанешь. И тебе бы последить за работой запястья. Важно правильно смягчать отдачу. Особенно когда работаешь тяжёлым оружием, как у тебя… — Тебя и сейчас чужие проблемы заботят? — усмехнулась она, и Лейфон, ойкнув, прервался. — Прости. — Да ты, в общем, не виноват. Просто на меня нельзя положиться. Ну что ты… хотел сказать он, но не смог. — Кэй-блок, теперь Гром-вспышка. Ты научил меня таким немыслимым приёмам, а я по-прежнему не могу прикрыть твой тыл. — Командир… — Но позволь пообещать одно — Лирин мы защитим обязательно. Не беспокойся. — А… Наверное, она для того и ждала здесь, чтобы это сказать. Чтобы Лейфон отправился в бой со спокойной душой. «Прости», хотел сказать он, но остановил себя. Нет. Сейчас надо произнести другое слово. На поясе ощущалась тяжесть портупеи. Катана. Нина так убеждала взять катану. А что сделал для Нины Лейфон? Он пока ничего не смог. И это неправильно. Но сейчас надо не извиняться. Он уже извинялся. — Спасибо, — сдержанно произнёс он и, кажется, застиг Нину врасплох — она посмотрела с некоторым удивлением. Которое, впрочем, тут же сменилось улыбкой. Улыбкой обессиленного человека, скинувшего тяжкое бремя. Улыбкой, от которой Лейфон не мог отвести глаз. — Ты чего? — Да нет. Ничего. Мы обязательно победим. — На рожон только не лезь. — Ты тоже, сэмпай. — Да, знаю. Нина отошла с дороги. Он открыл дверь. В тёмном помещении стоял готовый к выезду лэндроллер. — И непременно вернись, — донёсся голос сзади, из-за закрывшейся двери. Когда Лейфон обернулся, автоматический замок уже сработал. Доехал он, как и ожидалось, глубокой ночью. Остановил лэндроллер за десять килумелов от цели. Спрятал в безопасном месте и оттуда же стал наблюдать за целью. — Огромный какой. Будто зверь с четырьмя конечностями. Он отбросил крылья и принял идеальную форму для наземного передвижения. Сейчас он отдыхал, согнув ноги и прижавшись брюхом к земле. В таком виде гряземонстр чем-то напоминал гигантскую статую. Но образ зверя ломала одна деталь. Из спины торчало нечто, похожее на толстую трубу. — Оттуда выстреливают личинки, — пояснила Фелли через психокинетический терминал, вставленный в шлем для визуального сопровождения. — На самку… не похоже, но мне уже доводилось видеть размножающуюся старую особь, — прошептал Лейфон, продолжая наблюдать. На самом деле хотелось броситься сходу, но даже размер врага подсказывал, что без плана действий придётся туго. — Я поняла. — Что? — Я попробовала подземное сканирование, там огромная пещера. В ней гряземонстр, похожий на самку. — Хочешь сказать… — Да. Отсюда не видно, но из брюха гряземонстра выходит что-то вроде кишки, и она втыкается в брюхо самки. Наверное, логично предположить, что таким образом всасываются личинки? И пушечным ядром выстреливаются в сторону Целни? — Тогда главное… Лейфон достал адамантовый и сапфировый дайты — по дайту в руке. — Фонфон? Ты не будешь ждать утра? Отдохни… — Можно остановить хотя бы личинок. И нужно. — Меня беспокоит, что вспышка восстановления тебя выдаст. Пожалуйста, не суетись. Стояла ночь. Вспышка может остаться незамеченной после восхода, но не ночью. Если восстановить сейчас, начнётся бой. Насколько Лейфон устал? Практически две бессонные ночи — пищевые концентраты и внутренняя кэй сняли физическое истощение. Что с психикой? Глубокий вдох. Всё хорошо, спокоен. Кэй-артерия? Истощение от боя в турнире и со стаями личинок… незначительное, проблем не доставит. Вооружение — адамантовый дайт. Гряземонстр, судя по размеру, может относиться к классу именованных. Это тревожило, но лучших обстоятельств уже не добиться. Приемлемо. И выбора нет. — Выдвигаюсь. — Подожди… Лейфон, не слушая больше Фелли, восстановил дайты одновременно. Гряземонстр отреагировал на свет. Твёрдое, словно окаменевшее тело зашевелилось. Но гряземонстр пребывал в расслабленном состоянии, а размягчить шкуру до степени, позволяющей двигаться, не так просто. В это время выпущенные левой рукой стальные нити проникли к брюху. Лейфон провёл их по проходу — вдоль кишки, о которой сообщила Фелли — под землю. По ним передалось неприятное ощущение. — Чёрт. Тут же странным образом разбух ствол на спине гряземонстра. Лейфон попытался перерезать кишку несколькими стальными нитями. Не вышло. Отражённая внешняя кэй взрыла землю, из-под брюха вырвалось песчаное облако. Вздутие пошло по стволу на спине. Лейфон прыгнул. Взлетел ввысь, занеся адамантовый дайт в правой руке. Целился в выходное отверстие. Оттуда вылетел гигантский объект, сопровождаемый мощной волной. Её давление помешало достичь отверстия. Однако Лейфон исполнил приём, жертвуя равновесием. Внешняя кэй, Режущая Молния. Но спрессованная в тонкую линию внешняя кэй взорвалась на поверхности ставшего пушечным ядром объекта и не нанесла урона. — Кх! Лейфон восстановил ориентацию в пространстве и приземлился. Проникшие под землю стальные нити в это время уничтожали самку и оставшихся личинок. Личинок оказалось немного. Видимо, в тот снаряд вошли почти все оставшиеся. Гряземонстр начал подниматься. Ставшая теперь бесполезной кишка отвалилась. Гигантское тело постоянно грохотало — будто камни крошились. Оно пыталось двигаться, несмотря на то, что окаменение ещё не прошло до конца. Лейфон, не сходя с места, соединил рукояти дайтов и прижал катану к левому бедру. Левой рукой прижал лезвие. Стойка для быстрого выхватывания. Стиль Сайхарденов, Секущее Пламя. Режущая Молния позволила оценить, какую прочность способна обрести шкура этого гряземонстра. Полумерами не отделаешься. В таком случае надо, пока он ещё не может как следует двигаться, заточить как можно больше кэй — и нанести удар. Если прорубить шкуру хотя бы в одном месте, дальше можно сосредоточиться на этом участке. Лейфон ждал момента, когда враг полностью встанет. Ломая и сбрасывая поверхностную корку, он расправил конечности и поднялся. Пора. Лейфон вдруг исчез. Осталось лишь взбитое его ногами маленькое облако пыли — а через секунду он появился под брюхом гряземонстра. Там, откуда раньше уходила в землю кишка, бледнела свежая шкура. Секущее Пламя. Внешняя кэй бежала по клинку катаны. Кэй обволакивала левую руку. Порождённые столкновением этих потоков искры вспыхнули. Сдерживаемая энергия породила удар иай, рассекла вспыхнувшее на клинке пламя, окутала острие и врезалась в брюхо гряземонстра. Разрез. Обратное Пламя. Катана пошла обратно, производя удар сверху вниз. Нанесённый порез увеличился, из гряземонстра брызнула жидкость. Лейфон не останавливался. Сразу по выполнении приёма кэй-вихрь доставил Лейфона к задней части. Громыхнуло так, что земля вздрогнула — это у гряземонстра от удара в брюхо подогнулись конечности. Может, упал от болевого шока, может, пытался раздавить собой Лейфона, может, хотел защитить рану… Если последнее, то опоздал. Набирая дистанцию на случай контратаки, он сосредоточился на сапфировом дайте, присоединённом к концу рукояти адамантового. Под брюхом Лейфон оставил стальные нити. Извиваясь, они проникли в рану, чтобы кромсать гиганта изнутри… и наткнулись на жёсткую преграду. — Чёрт. Мощные мышцы сдерживали нити. Лишь пустив по ним внешнюю кэй, удалось расширить рану и вернуть их. Гряземонстр прыгнул. Намеревался раздавить весом. Прыжок создал ударную волну и облако пыли. Лейфон, поймав волну, прыгнул назад. И в полёте встретился взглядом с извернувшимся гряземонстром. У него был звериный облик, но пасть особо не выдавалась. И глаза впереди. Если не считать фасетчатых глаз, напоминало человеческое лицо. Пасть распахнулась. Почуяв недоброе, Лейфон тут же сделал мощный прыжок в сторону. Там, где только что стоял Лейфон, раздалась серия тяжёлых пронзительных звуков. — Что это? Множество острых предметов вылетели из пасти и воткнулись в землю. — Похоже, клыки гряземонстра, — предположила Фелли, и он согласился. В пасти гряземонстра хаотично торчали бесчисленные клыки, которыми он и плевался. — Проблема. У такой громадины ещё и метательное оружие… Лейфон двигался, стараясь не оказаться непосредственно перед гряземонстром. Он преследовал, стараясь повернуться прямо на Лейфона, тот не давался, сохраняя умеренную дистанцию. Но в результате тоже не атаковал. — Ну что? — спросила Фелли. — Прочный, здоровый, близко не подпускает. Хуже некуда, — отвечал он на бегу. Сохраняя дистанцию, он снова попробовал атаковать нитями. Но максимум усилий позволили разве что шкуру сточить, да и ранее нанесённая рана в брюхе, похоже, затянулась. — Как и думал, регенерация, — пробормотал он и встал прямо перед гряземонстром. — Фон… — вскрикнула в шлеме Фелли от такого безрассудства. Полетели клыки. Лейфон ушёл от них, быстро отступив. — Можно считать, что радиус досягаемости примерно пятьсот мелов. — Фонфон? — растерянно позвала Фелли, но он не ответил. Гряземонстр побежал, стараясь приблизиться — побежал, соответственно, и Лейфон. При желании, наверное, он мог бы и оторваться — но не стал. Он держал темп и вёл гряземонстра по кругу. Издали за ними наблюдал человек. — Что он, по-вашему, делает? — Разведка боем? Похоже, одним ударом того уложить не так просто, и он думает что-нибудь подстроить, — ответил парень на лэндроллере висящему рядом психокинетическому терминалу. — Потому и пытается оценить силы противника. — Понимаю. Терминал принадлежал Фермаусу. На лэндроллере сидел Саварис. — Так что, не пойдёте? Я думал, вы хотели драться? Он практически бездействовал три месяца со своего приезда. Видимо, в ожидании такого дня, как этот. Но Фермаус и представить не мог, что в такой судьбоносный день ему будет предложено работать в удалении от Целни. Что задумал Саварис? — Не беспокойтесь, приказ Её Величества я исполню в точности. Если они сдержат своё слово, думаю, все пройдёт как надо. — Слово? — Впрочем, это уже по итогам. Меня сейчас больше интересует, что предпримет Лейфон — вот и смотрю, — беспечно пояснил он. Что этот человек задумал? Фермаус не понимал. С прибытия в город Саварис считанные разы входил с ними в контакт. Говорят, появлялся у своего младшего брата, Горнео, но вроде как не ночевал. Саварис вообще легко избавлялся от попыток слежки. В какой-то момент Фермаус бросил попытки и лишь ждал контакта со стороны Обладателя. Но наёмники теряли терпение. Сумасбродство опасавшегося роспуска группы Хаиа задело их и настроило на возвращение в Грендан. А прибытие Савариса, скорее всего, подстегнуло. Однако он ничего не сказал наёмникам. Ему явно не было до них дела. И вот, внезапно объявился с таким предложением. Психокинетик доходчиво всё объяснил наёмникам, но если сейчас не выйдет воспользоваться нападением гряземонстра, удерживать их вместе Фермаус дальше не сможет. Такое среди них царило уныние. Вот когда руководил Хаиа, его харизмы, как ни странно, вполне хватало. А Фермаус не годится. Не потому, что психокинетик, а потому, что приучил себя и других видеть в себе штабного офицера. И окружающие так воспринимали, да и сам слишком привык к роли помощника командира. Все согласились лишь на временную замену — некоторые думали, что вместо Хаиа теперь Саварис, но тому было явно не до них. Фермаус хотел, чтобы Хаиа было куда вернуться. Наёмники были домом, из которого Хаиа ушёл — и Фермаус в глубине души полагал, что когда-нибудь, быть может, вернётся — но, похоже, ему этот дом не сберечь. — Всё, я передумал, — пробормотал Саварис, отрывая Фермауса от невесёлых мыслей. — Что? — Я хотел посмотреть, что сделает Лейфон, но передумал. Я три месяца следил — и вспомнил, как мне надоело, — объявил Саварис и слез с лэндроллера. Фермаус повёл терминал, а в голове появились неприятные мысли иного плана. Да, этот человек вообще не думает. Действует по настроению. — Так, — кивнул Лейфон, описав круг. Стало понятно, на что способен гряземонстр. — И что думаешь делать? — спросила Фелли, успевшая разгадать смысл действий Лейфона. — Обычными средствами с ним, наверное, не справиться, — без колебаний сообщил он. — Как… — Мощности дайтов не хватит. Если поднапрячься, добьюсь разве что временной победы, а этого недостаточно. Дело не только в низкой устойчивости адамантового дайта к перегревам. Полную кэй Лейфона выдержит лишь Небесный Клинок. — А возможно, не спас бы и он. Враг явно из класса именованных… — Тогда бежать? Предложение Фелли было вполне разумным. Недавно запущенная стая личинок стала последней. Новых угроз Целни не предвидится. Лишь поэтому Лейфон позволил себе тянуть время и готовить контрмеры. Посреди разговора гряземонстр бросился в погоню, и Лейфон отступил, сохраняя умеренную дистанцию. — Нет, в таком случае он, наверное, двинется прямо на Целни. — Тогда что? Хотелось потянуть время и вымотать противника, но первыми, скорее всего, кончатся силы у Лейфона. Гряземонстр не обратит внимания на немногочисленные ранения — которые к тому же затянутся в мгновение ока — а Лейфона после одной раны могут прикончить загрязнители, так что затяжной бой здесь изначально неверный подход. — Есть идея. Сложно сказать, будет ли толк. Кстати, как там город? — Ничего, что тебя сейчас не это должно заботить? — Верно, прости, — тут же извинился Лейфон. Он ведь уже решил довериться им. — Не забивай голову и говори, что нужно. Если могу что-то сделать, я помогу. — Тогда заложи психокинетические заряды там, где я… — начал он и вдруг заметил. — Что? Скорость гряземонстра не позволяла лишний раз окидывать взглядом окрестности. Но такое не пропустишь. Откуда-то возникла мощная кэй. В поле зрения стоял человек. В костюме Наёмников. — Хаиа? — произнёс Лейфон и тут же это предположение отбросил. Кэй не того цвета. К тому же… — Безоружный? Нет, руки и ноги в броне. Дайты. Рукопашный бой. Человек двинулся — видимо, отточил достаточно кэй. Лейфон чуть не потерял его из виду. И потерял бы, если бы расстояние не предоставляло широкий обзор. Наблюдай Лейфон в непосредственной близости, человек бы для него сразу исчез. — А? Да ладно… На секунду Лейфон усомнился в увиденном. Не из-за скорости. Цвет кэй, движения и… Кулак отправил огромную тушу гряземонстра в воздух. — А? А? Лейфон не понимал, что происходит. Он растерялся. Но тот, о ком он подумал, наверняка способен и на такое. Нанёс гряземонстру, сосредоточившемуся на Лейфоне, прямой удар кулаком с фланга, потом обрушил целую серию. Каждый удар рвал шкуру. Воображение нарисовало счастливое лицо. Перед Лейфоном был фанат сражений. — Саварис… сан? Других вариантов не оставалось. Лейфон бросился вперёд. — Фонфон? — окликнула Фелли, но он не ответил. Наращивал кэй. Он не понимал, что к чему, но такую возможность упускать нельзя. Внутренняя кэй, Зеркальная Переправа. Через секунду Лейфон исчез в поднятом им облаке пыли. А появился по другую сторону гряземонстра от Савариса, зажимая противника с двух сторон. Мгновенно преодолев такую дистанцию со скоростью, превысившей скорость кэй-вихря, Лейфон нанёс удар. Саварис на своей стороне будто сразу понял и ударил ладонью. Стиль Сайхарденов, Сквозная Рябь. Внешняя кэй, Силач-разрушитель: Укус. За счёт перегрузки оружия внешняя кэй взорвалась при ударе, проникла под шкуру и стала разрушать внутренности на клеточном уровне. Исполненный в то же время Саварисом приём также причинил внутренние повреждения. Подвергнувшийся проникающим разрушениям с двух сторон, гряземонстр издал мучительный вопль. — Кх… Но Лейфон тут же отскочил, набрал дистанцию и зашёл гряземонстру в спину. Посмотрел на адамантовый дайт. Часть клинка нагрелась и покраснела. Со стороны отверстий тоже тянулся дымок. Более мощной кэй адамантовый дайт не выдержит. — Да, подавить-таки не получится, — беззаботно констатировал появившийся рядом Саварис. Наручи тоже нагрелись и поменяли цвет. — Саварис-сан, а где Небесный Клинок? — Кто ж мне его даст вывезти? — Поверить не могу, — посмотрел в небо Лейфон. Наконец-то пришла мощная подмога — и оказалась столь же ограничена, как и он сам. — Нет-нет, мне в радость, знаешь ли. Другие военные всегда так стеснены в средствах. Жуткое дело, правда? Да, ты-то, наверное, уже не раз на себе испытал? — воскликнул Саварис дрожащим от возбуждения голосом, и Лейфон одарил его холодным взглядом из-под шлема. — Ты, конечно, за Свергнутым? — Да, — кивнул, не таясь, Саварис. — Но тут интереснее. — И давно… Стоп, так это ты перенёс Лирин… — В Целни, да, — опять спокойно кивнул он. Лейфон подозревал неладное. Как бы ни была благосклонна удача, как бы ни называли войну между студентами-военными, гражданскому — Лирин — не по силам взять и пересечь район боя. Мысль о том, что кто-то помог, закрадывалась. Но Лейфон и представить не мог, что помощник настолько высокопоставленный. — Зачем Её Величеству так нужен Свергнутый? — Не-а. У меня нет ответа. Особенно для того, кто больше не нужен Грендану. — … — Тебя это не касается, — сказал он весёлым голосом, в котором чувствовался жёсткий запрет. — Но это можно потом обсудить. Надо ведь здесь победить? Мы вместе со времён Бегемота не работали. Тогда у нас были Небесные Клинки, был Линтенс-сан, и на ободе можно было ранений не бояться. Сейчас Клинков нет, Линтенса-сана нет, и мы в костюмах. Да, всё решительно не в нашу пользу. Настолько, что хоть в пляс пускайся. — Пляши сколько угодно. Лейфон свернул адамантовый дайт и повесил на портупею. Пока он не остыл, работать с ним опасно. Вместо него Лейфон восстановил лёгкий адамантовый. — Если он тебе не по зубам, мне нет до тебя дела. — Мудро сказано. Однако на деле присутствие Савариса радовало. Благодаря их приёмам гряземонстр оказался временно обездвижен. Неплохо бы сейчас додавить, но дайты тоже требовали перерыва. Придётся всё-таки опробовать возникший ранее план. — Если не собираешься мешаться, как насчёт помочь? — Хо-хо, вижу, ты что-то задумал. Отлично. Так и договорились. Гряземонстр пришёл в движение, обернулся и плюнул клыками. Лейфон с Саварисом прыгнули в стороны, уходя от обстрела. *** Если бы только личинки — может, и справились бы. Справа раздался крик, и Нина инстинктивно остановилась. — Рука! — завопил под конец парень, и его голос оборвался. Кто-то, стоявший сзади наготове, нанёс удар в ключевую точку и оттащил пострадавшего в тыл. Отмечая про себя, насколько эффективнее стала работа с ранеными всего за день, Нина сменила направление и ударила в голову пытавшейся продвинуться вперёд личинки. Импульс железного хлыста пробил жёсткий панцирь и проник внутрь. Из пасти торчала оторванная рука. От следующего удара она упала под ноги. Нина наступила. Она это поняла, и на секунду замешкалась. Нина увидела, как приближаются толстые, сросшиеся с панцирем клыки. Внезапно в пасти что-то взорвалось. — Нина! — Кх! Резкий окрик привёл Нину в чувство, она вставила хлыст в разорванную пасть и пустила внешнюю кэй. Всё тело личинки содрогнулось и застыло. Закрывшись им как щитом, Нина отточила кэй. Гром-вспышка. Сверхскоростной рывок и выброс кэй. Прорезавшая воздух кэй и резкое движение залили окрестности вспышкой света, несколько личинок замерли. Закончив приём, Нина быстро отступила. Чуть отдохнув, она сделала глубокий вдох. — Не замирай. — Спасибо, — виновато ответила она вскинувшему снайперскую винтовку Шарниду. Это его выстрел спас Нину от пасти личинки. — Много времени нам не дадут. На лбу Шарнида выступали крупные капли пота. Нина проследила за направлением его взгляда. Они ещё не прошли фильтрующее поле. Неспешно кружили на месте и не приближались — возможно, благодаря заслону из кэй-пушек, установленных на переднем краю обороны обода. Гряземонстры. Не личинки, самцы. Комки, запускаемые в город, условно назвали «яйцами». В каждом сидело примерно от двадцати до сорока личинок. К тому времени, как от Фелли поступило сообщение о контакте Лейфона с главным врагом и остановкой запуска «яиц», здесь уже насчитали пятнадцать. Но то обнаруженные психокинетиками. В реальных боях насчитали лишь девять волн, включая первую. Сейчас же бой шёл с последним — судя по сообщениям Фелли — снарядом, то есть с десятой стаей личинок. В на удивление большом «яйце» сидело порядка сотни особей. Пока с ними спешно пытались управиться, пять «неразорвавшихся» снарядов — дремавших всё это время «яиц» — пробудились. И вышли оттуда не личинки, а пять самцов. Какие метаморфозы произошли в «яйцах»? Просто ускоренное взросление? Или же врождённый инстинкт заставил пожрать друг друга, чтобы выжило пятеро? Они представляли огромную опасность — а утомление от боёв с личинками всё копилось. — Что с Дальшеной? Крылья были ещё влажные, и косые лучи солнца отражались от радужных с ярко-красным оттенком брызг. Дальшена в восьмой стычке приняла на себя лобовую атаку личинки и вышла из боя. — Просто ногу сломала. Последствий не будет. — Вот как? И не она одна. Наруки слишком интенсивно работала с ещё до конца не освоенной превращённой кэй и свалилась от перенапряжения кэй-артерии. Фильтрующее поле отразило луч заходящего солнца. Кэй-пушка выстрелила, но не попала, лишь на мгновение прочертив линию на вечернем пейзаже. — Так и до пуска ракет дойдёт, — прокомментировала Нина. — Представляю, как этот скряга с торгового факультета за голову схватится. Ибо нефиг, — рассмеялся Шарнид. Хотя в голосе слышалась нотка безразличия, Шарнид ещё не утратил своей весёлости. От этого на душе как-то полегчало. Как бы то ни было, сейчас надо озаботиться не самцами, ждущими своего шанса за фильтрующим полем, а надвигающимися личинками. Нина закончила отдыхать и выскочила на фронт. Шарнид стрелял точно по щелям в панцирях, уничтожая или замедляя врагов. Её тоже личинки уже не страшили так, как в первом бою. Удар железного хлыста уверенно продавливал волну внутрь — Нина могла не только прикрывать опасные направления кэй-блоком, но и наносить с помощью боевых искусств проникающие удары. Первый бой… Встреча с Лейфоном, осознание его настоящей силы и прошлого, потрясение и случившийся после бой с личинками. Теперь она взрослее. В этом сражении она почувствовала. Но не время радоваться. Враг до сих пор по ту сторону обода. На вверенном им участке, однако, отряд Нины личинок зачистил. Теперь ещё бой с самцами? Они ждали своего часа за фильтрующим полем, и их вид оказывал гнетущее воздействие на окружающих военных. Сильное утомление грозило перерасти в отчаяние. И тогда поступило сообщение, ставшее последней каплей: — Часть личинок прошла через обод. Ракетные стволы на их стороне уничтожены. Кинетическое вооружение выведено из строя. Фелли была всецело занята обеспечением Лейфона. Говорил другой психокинетик. — Чт… — лишилась от услышанного дара речи Нина. — И что там? Лишиться кинетического оружия неприятно. Но она больше опасалась другого. — В настоящий момент часть прорванного третьего эшелона преследует личинок, но ещё не уничтожила и… — От нас будет подкрепление! — Слышь, не сходи с ума! Тебе самой надо как следует отдохнуть, а то… — пытался остановить её Шарнид, но Нина не слушала. — Принимай командование! Оставив Шарнида разбираться, она резко бросилась к городу, ведя за собой отряд. Гряземонстры нападают, чтобы пожрать людей. А значит, понятно, куда двинутся прорвавшие оборону личинки. Ко входу в убежище. Нина не стала уточнять у психокинетика, все входы она знала по памяти. Мысленно представив расположение третьего эшелона и ближайшего к нему входа, она побежала. Даже не вспоминая о военных, которые должны за ней следовать. Защитить Лирин. Нина обещала Лейфону. Дело не только в этом, конечно — Нина понимала, что военный обязан защищать гражданских. Но сейчас могла думать лишь о том, как не хочет увидеть отчаяние на лице Лейфона, когда тот вернётся с далёкой битвы. Нина успела на мгновение раньше. Чтобы открыть вход в убежище, сдвигалась часть дороги. Сейчас он был плотно закрыт. Человек определит его местонахождение по знакам — но и личинки, вряд ли понимающие обозначения, безошибочно направились сюда. Возможно, гряземонстры хорошо замечают следы перемещения множества людей. Либо у них сильное обоняние, и они уловили человеческий запах? Шесть особей. Они приближались, тряся крыльями. Нина едва успела встать на входе — некогда было даже восстановить дыхание — и взмахом хлыста сбила головную личинку. И тогда боль пронзила запястье правой руки. Вывих? Нет. Скорее всего, переутомление от работы с тяжёлым оружием. Признаки уже появились во время прошлых ударов. «Тебе бы последить за работой запястья», — вспомнила Нина прощальные слова Лейфона. Тяжелое ударно-раздробляющее оружие вроде железного хлыста при работе порождает крайне нешуточную отдачу в бьющей руке. А уж в затяжном бою… Лейфон, наверное, этого и опасался. — Чёрт! Переборов боль, Нина левым хлыстом добила упавшую личинку. Ещё пять. Свои ещё не подтянулись. Лавиной обрушились остальные враги. Комбинированная кэй, кэй-блок. Кэй обволокла всё тело и отбросила наседающих личинок. Через мгновение Нина сорвалась с места и обрушила серию ударов на спины не успевших сложить крылья личинок. Двух. Осталось три. — Гх! Боль в правой руке усилилась. Запястье слушалось плохо, ударная волна приходилась уже на локоть. Чтобы сберечь руку, Нина сильно нагрузила другую, и левая кисть неприятно потяжелела. Потяжелели обе руки. С каких пор… В мыслях почему-то возник вопрос, не связанный с происходящим вокруг. С каких пор он обращается к Нине исключительно по званию? Лейфон. Сначала он вроде как называл её и «сэмпай». Так с каких пор перешёл на «командир»? Давно ли? До этого она не обращала особого внимания, так что толком и не помнила. Но сейчас факт, что Лейфон зовёт её только так, вызвал странную тоску. А как хотелось бы ей? «Командир», «сэмпай», «Нина»? Глупости. Она же в бою. Три не уничтоженных особи убрали крылья, закрылись панцирями. Вспыхнули лишённые эмоций фасетчатые глаза, и гигантские жуки в чёрной броне двинулись на Нину. Руки устали. Пальцы на хлыстах дрожали. Но ещё три. Неважно. Ведь она… Нина собрала столько кэй, сколько смогла. Защитить. …обещала. Лейфону. Она больше не хочет видеть его в печали. Комбинированная кэй, Гром-вспышка. Рывок. Задетые прошедшей сквозь них молнией гряземонстры взорвались прежде, чем их смела ударная волна. В этот момент Нина прочувствовала приём ещё отчётливее. Он стал её приёмом. Она в это поверила. Диксерио его показал, Лейфон обучил, а она довела до совершенства. — Есть… всё. После остановки ноги больше не держали, Нина рухнула на дорогу и откинулась на спину. Тело уже не слушалось. Хлысты, оказывается, каким-то чудом остались в руках. Защитила Лирин. На секунду измотанную до предела Нину охватило ликование. Но лишь на секунду. В её обращённых к небу глазах сначала отразились тени. Следовало сразу понять, что это. Пять чёрных точек. Солнце уже почти скрылось, и на неё упала огромная тень. Самцы. Кружившие вокруг города гряземонстры наконец ворвались в фильтрующее поле. Из-за личинок на кэй-пушку не выделили достаточно людей, и самцы остались невредимыми. К тому же военные города измотаны боями с личинками. Но ведь так… Целни будет разрушен. Лейфону некуда будет вернуться. Лирин умрёт. И не только она, многие другие. Чем заняты наёмники? Нет… Они потеряли Хаиа, а до того пытались сомнительными методами взять Свергнутого — они изначально не заслуживали доверия. Свергнутый. Слово эхом отозвалось в груди. Этого они хотели? Специально довести военных Целни до края, вымотать и ждать, пока те придут в отчаяние? Ждать пробуждения сидящего в Нине Свергнутого? — Как же… — попыталась сказать она, но с ужасом обнаружила, что и глотку плохо контролирует. Даже встать не в силах. Тело лишь дёргалось, мышцы не подчинялись воле хозяйки. Это ещё не означает поражения. Кинетическое оружие не работает, и что с того? В Целни ещё есть Ванс, Син. Есть Горнео. С самцами и так справятся. Но ведь, но ведь… Для неё-то это предел? Дала слово Лейфону, а сама только и может, что здесь валяться? Зачем было становиться сильнее? Она не считала зазорным полагаться на других. В сражении у каждого своя роль, в прошлых боях Нина отлично это понимала. И всё же… И всё же! — Вот твоя сущность, — произнёс вдруг голос. — Обычно ты закрываешься стеной упрямства, но вот твой истинный мотив. Он таится под очень, очень твёрдой бронёй — желанием защитить город. Казалось, обладатель голоса прямо рядом с ней. Но она не в силах была шевельнуть головой и не видела его. — Кто… ты? — Хочешь заплакать? — сказал голос, и Нина почувствовала шок, словно грудь пронзило что-то острое. — Чт… — Обещание электронному духу. Да, обещание. Ты всегда живёшь обещаниями. Военная присяга, обещание детства, а теперь и слово, данное тому, кто, быть может, тронул твоё сердце. — Гх… уу… Кто? Кто это говорит? — Ты тоже человек, и не можешь иначе. Нет нужды скрывать. Не стоит до последнего притворяться. Дай волю желанию. Скажи, что хочешь силы. Прекрати, хотела вскричать Нина. Но голос ей не давался. Тело не слушалось. — Я тебе её дам. Пробужу её в тебе. Силу, что поведёт тебя сквозь бесконечный строй копьеносцев. В поле зрения появилась рука говорившего. Она что-то сжимала. Предмет с причудливыми изгибами закрыл обзор. Больше Нина ничего не увидела. Лицо Нины закрыла маска. *** Лирин резко подняла взгляд. Что? Будто кто-то что-то сказал. — Что такое? — спросила рядом Мэйшэн. Вид у неё был бледный. — А, нет. Послышалось, наверное. Девушки находились в одном из нескольких подземных убежищ Целни. Сидели, прислонившись к стене, и смотрели в потолок — заняться было нечем. В ногах лежала сумка с различными припасами, рядом аккуратно сложенные одеяла. Потолочная вентиляция работала постоянно и без особого толку — чувствовалось, что людские запахи скоро пропитают всё обширное пространство. В руководстве по чрезвычайным ситуациям рекомендовалось по возможности находиться в центре убежища, но Лирин этим советом пренебрегла и заняла место у стены возле входа. Мифи решение сразу поддержала. Серьёзная Мэйшэн же, хоть и поняла его смысл, колебалась до последнего. Но на третий день пребывания и она перестала возражать и сочувственно смотрела на тех, кто расположился в центре. Лишь в этом убежище сидело несколько тысяч человек. А проходы к туалетам, душевым и прочим удобствам шли, естественно, от стен. Для Лирин с её большим опытом жизни в убежище выбор места у стены был сам собой разумеющимся. Но не для других. И не то чтобы выбравшие центр люди были непрактичны — просто их, скорее всего, пугало само пребывание в убежище. Это привычная к такой обстановке Лирин выделялась на фоне остальных. — На этот раз долго, однако, — пробормотала Мифи голосом, в котором уже не было обычной бодрости. Что неудивительно — люди начинали уставать. В то же время многие — видимо, привыкнув к опасности — переставали сидеть на месте и стали, чтобы как-то подвигаться, выходить в коридоры. По той же причине стали возникать конфликты. Один как раз начался. Но беспорядки сразу пресекли. Патрулировавшие полицейские схватили зачинщиков, и их куда-то увели. Мифи показалось, что среди полицейских мелькнуло знакомое лицо, и она помахала рукой. Один из них, заметив, подошёл. Лирин его тоже узнала. Он был на фейерверках. — Ну, как вы? — спросил Формед. — Ха-ха, чуток устали, конечно, — неловко улыбнулась Мифи. — Да, очень уж долго, верно? Щетина на его подбородке уже стала довольно густой. — Что там наверху? — Хм? Вроде неплохо. Просто атаки вроде как разрозненные. Говорят, просто время требуется, — без запинки отрапортовал Формед. — Понятно… — вздохнула Мифи и рухнула на сложенное одеяло. Вместе с ней упала и Мэйшэн. — Мэй? — недоверчиво позвала Лирин. Это было не в характере Мэйшэн. Когда ответа не последовало, Мифи тоже заподозрила неладное и всмотрелась в лицо подруги. Мертвенно-бледная Мэйшэн тяжело дышала. Её тут же унесли в медпункт. Сообщили, что её лихорадит от переутомления. Причина, видимо, связана с огромной нагрузкой на психику. В койках медпункта лежало множество людей с такими же симптомами. Пространство может быть сколь угодно большим и вмещать всех жителей Целни с поверхности — оно всё равно замкнутое, а положение всё равно чрезвычайное. А это означает немало людей, падающих в обморок от психического утомления. Даже в Грендане такие бывают. Оставшаяся присмотреть за Мэйшэн Мифи тоже выглядела ещё более уставшей. Всё потому, что нет Наруки. Три девушки всегда вместе, а теперь, в чрезвычайной ситуации, оказались разделены — и это их, наверное, ослабило. Так размышляла Лирин, предлагая принести Мифи что-нибудь попить. Она вяло кивнула. Лирин выскочила из медпункта и полной грудью вдохнула воздух коридора. Даже она чувствовала себя на грани обморока. Всё оттого, что здесь не Грендан? Оттого, что нет Обладателей Небесного Клинка? Но есть Лейфон. Лирин в нём не сомневалась. Это отсутствие сомнений и есть главное условие спокойствия. Так почему же? Может, силы ещё не восстановились после недавнего обморока? Погруженная в мысли, она шла к комнате с водой. И остановилась. Сама не могла сказать, зачем. Но остановилась. Из коридора ответвлялся проход. Через него не ходили ни в туалет, ни в душ, ни помогать на кухне. Если идти в ту сторону, можно выйти наружу. Лирин зачем-то свернула туда. Сейчас там всё равно не выйти. Выход заблокирован множеством переборок. Но она шла. Этот коридор был безлюден. Неудивительно — вряд ли приятно сознавать, что гряземонстры могут быть прямо там, снаружи. Через некоторое время она остановилась, увидев то, чего и следовало ожидать. Переборки закрыты. — Что я делаю? — вырвалось у неё. Она не очень понимала, что ею движет. Но что-то, пусть и непонятое, движет. Внезапно она со стоном приложила руку к лицу и упала на колени. Болел правый глаз. Не какой-то воображаемый зуд — от резкой боли Лирин даже вскрикнуть не могла. Боль такая, будто ведущий к глазному яблоку нерв просто перерезали. Эта боль стала жить своей жизнью, словно отдельно от самой Лирин. Из правого глаза непрерывным потоком хлынули слёзы. Что… Боль и слёзы мешали открыть глаз. Так казалось — но правый глаз видел закрытую переборку. Хотя его прикрывала рука. Голова закружилась. И вряд ли только от боли. Лирин вдруг обнаружила, что у переборки стоит девушка. Она выглядела размытой — оттого, наверное, и головокружение. Почему она расплывчатая? Потому что её видит лишь правый глаз. Чёрная одежда, чёрные волосы. Девушка, одетая будто в трауре, стояла перед Лирин. Кто ты? Слёзы продолжали течь из правого глаза Лирин. От боли? Или же её переполняет какое-то другое, мощное чувство — она не понимала. Девушка не оборачивалась. Просто смотрела на переборку. Что на той стороне? *** Опоздал. Хотя, если быть точным, он мало что мог. Он понимал, что напали гряземонстры, но демонстрировать свою силу при таком количестве людей Дик не решался. Если он начнёт действовать, то при любом раскладе повлияет на многих. Во что выльется такое влияние? А может, Волколикие этого и хотят? Кто не знает, пусть останется в неведении. Но сейчас так уже не скажешь. Маска порхала в воздухе. Два железных хлыста в руках. Нина Анток. Но маска чуть отличалась от тех, что носят Волколикие. Та же форма, та же резьба. Но отличалась. Нина прыгнула, оттолкнувшись ногой от здания. За девушкой тянулся голубой световой след. Свет пробивался из-под маски, окутывал всё тело и оставлял «хвост» в воздухе — у Волколиких такого нет. Именно так проявляется сила Свергнутого. — Чёрт, проснулся, тварь. Подробностей того, как он вселился в Нину, Дик не знал. Но стоял перед фактом. Ждёт ли её такая же участь? — Вот уж нет! Дик тоже прыгнул. В полёте размозжил голову оказавшегося на пути гряземонстра. Это был последний. Четверых других Нина в мгновение ока сокрушила хлыстами, усыпая землю Целни трупами. Размозжив голову, Дик встал на шее начавшего падать гряземонстра. На спину встала Нина. Они смотрели друг на друга. — Эй, ты в сознании? — спросил Дин, но она молчала. — Отдай маску, полегчает? Ответа по-прежнему не было. — Чёрт, уже поглощена? И с ним когда-то такое было. Стоявшая на спине падающего гряземонстра Нина подняла хлысты. Кем она видит Дика? Врагом? Непонятным существом? — Тогда отберу. Силой возьму то, что хочу, — сказал Дик и взял собственный железный хлыст наизготовку, кладя его на плечо. Свободную руку Дик приложил к лицу. А когда убрал… — Так принято в Алчном Городе Вельзенхайме. На лице появилась такая же маска. Гряземонстр рухнул на землю. Двое военных прыгнули, чертя голубые линии в воздухе. Примечания 1. Ната – японский крупный нож-топорик с широким прямоугольным лезвием. Эпилог — BANG!! Клыки летели во все стороны. Саварис едва уклонился. Когда совсем рядом вырос целый лес клыков ростом с него, по спине пробежал холодок, а скрытая шлемом улыбка стала ещё шире. Саварис не пытался держать дистанцию с бросающейся на него старой особью, а напротив, шёл на сближение. Кратчайший интервал до следующего залпа клыков — десять секунд. Лейфон оценил безошибочно. Саварис приближался к старому гряземонстру намеренно неторопливо. Десять секунд. Пасть гряземонстра открылась. В ту же секунду в пасти произошёл взрыв. Лейфон. Внешняя кэй взорвала клыки, которые должны были вылететь именно сейчас, и они разлетелись на куски, царапая полость. Гряземонстр яростно взревел, брызжа какой-то жидкостью. Он рванул вперёд, переключившись на Лейфона. Тот побежал, соблюдая минимальную дистанцию. Гряземонстр преследовал. От его топота дрожала земля. Немилосердная тряска напоминала землетрясение, и Лейфону приходилось следить, чтобы земля не сделала ему подножку. Тем не менее, он идеально подстраивал свою скорость под гряземонстра — изменения дистанции оставались на уровне измерительной погрешности. На краю обзора Фелли вывела карту. Голубая светящаяся точка в центре — Лейфон. Красная точка сзади — старая особь. Жёлтая точка, следующая за красной — Саварис. Если двигаться по прямой, они скоро войдут в обширный район, обозначенный красно-жёлтой штриховкой. — Двадцать секунд до пункта назначения, — раздался в шлеме голос Фелли. В нём чувствовалось некоторое напряжение. — Как войдём, сразу приступай. Обо мне не думай, — подчеркнул Лейфон, уловив это напряжение и беспокойство за успешное исполнение плана. — Поняла. Лейфон бежал, не меняя скорости. Гряземонстр преследовал. Только не замечай, молился на бегу Лейфон. Наконец он вошёл в обозначенную зону, а по пятам ворвался гряземонстр. — Подрыв. Фелли и Фермаус. Два голоса провозгласили одновременно. Словно по этой команде окрестности огласил грохот земли. Под ногами вздрогнула опора. Увидев, что грозит обрушение, Лейфон прыгнул прямо вверх. Здесь он изначально обнаружил старого гряземонстра. Отсюда тот стрелял «яйцами». Здесь зарыта самка. Проще говоря, тут огромная пещера. Фелли с Фермаусом установили в ключевых точках психокинетические терминалы, взорвали заряды и спровоцировали обвал. Гряземонстр споткнулся, и вес помешал ему уйти с зоны обвала. А пока гряземонстр проваливался и извивался, шедший сзади Саварис нанёс удар ногами в прыжке. — Будь добр, упади как следует. Пущенная в ноги внешняя кэй ударила в зад гряземонстра и распространилась по нижней части туловища, мешая двигаться. Когда эффект закончился, гряземонстр скатился в образовавшуюся гигантскую яму. Саварис, используя отдачу от удара, тоже взлетел прямо вверх. Потеряв равновесие в обвале, гигантская туша кувыркалась и провоцировала ещё больший обвал. Падение закончилось кверху брюхом. Убедившись, что это так, перевернувшийся в воздухе Лейфон отсоединил от рукояти адамантового дайта сапфировый. Взял левой рукой, обратной хваткой. Взял крепко. Уплотнил кэй до предела. Предел — состояние, когда сапфировый дайт на грани непроизвольного взрыва. И в момент, когда свечение дайта из голубого превратилось в красноватое — внешняя кэй, Громовой Меч — метнул. Скопившаяся внешняя кэй приняла форму клинка и сильно вытянулась в длину. Приняв из-за превышения допустимого уровня дайта раскалёно-красный цвет, кэй пролетела, рассыпая искры в воздухе, и вошла в брюхо. Произошёл взрыв. Разрушение сапфирового дайта сработало как детонатор, и сжатая кэй послала ударные импульсы во все стороны. В результате была содрана немалая часть шкуры, оголяя внутренности гряземонстра. — Я первым, — заявил Саварис, приближаясь в полёте к Лейфону. Он взмахнул адамантовым дайтом — обратной стороной лезвия — в сторону Савариса. Тот оттолкнулся ногами и полетел вниз. Отдача позволила Лейфону дольше остаться в воздухе. Саварис пикировал прямо вниз. Доспехи, которые ему одолжили Наёмники, не были специально под него модифицированы. Поэтому он не мог применить кэй-рёв — секрет Люкенсов, родившийся из техники устрашения. Саварис сжал кулак. Ну что ж, попробуем. Два слова крутились в голове Савариса. Коронный приём. То же, что Саварис сказал Горнео. Он не входит в рукопашный стиль, передававшийся Люкенсами по наследству. Каждый, обучившийся этому стилю, разрабатывает свой приём, смертельный удар — вот что значат эти слова. Саварис ещё не определился с коронным приёмом. Ему казалось, что если вложиться в один тип приёма, это воспрепятствует дальнейшему росту. Однако скрывавшийся с приезда в Целни Саварис не мог как следует тренироваться, коротал дни, занимаясь с Горнео, и за это время чуть изменил своё мнение. Изменил, и попробовал выбрать. Впрочем, отрабатывал приём Саварис лишь мысленно, и внезапно применить его в бою, наверное, было безумной затеей. И тем не менее. Потому он Обладатель Небесного Клинка, потому он Саварис. К тому же, сказать по правде, он уже чувствовал отдачу. Внешняя кэй, коронный приём, Силач-разрушитель: Укол. Кулак вошёл в плоть. «Силач-разрушитель» представлял собой класс кэй-приёмов проникающего типа. Истинная сущность рукопашного стиля Люкенсов. Проблема того, как голыми руками нанести глубокий проникающий урон гряземонстру — противнику, значительно превышающему человека размером — в ходе кропотливой работы привела к созданию этой системы приёмов. Производным от неё стал кэй-рёв — секрет, позволяющий воплотить саму волю к бою без применения кулаков. Поскольку мало кто умел его применять, он считался лучшим приёмом Люкенсов, но с точки зрения Савариса — который умел — большая часть вибрации рассеивается в воздухе, потом ещё на поверхности тела гряземонстра — если применить не вовремя, хорошего эффекта не будет. Силач-разрушитель: Укол. Приём загнал разрушительную волну с кулака внутрь, вонзая в самую глубину туловища — и взорвал. Урон нанёс кулак, несущий внешнюю кэй. Такой массы кэй наруч не выдержал. Но реакция пошла. Старый гряземонстр яростно задёргался. Из открытой пасти мутным потоком хлынула жижа. Саварис быстро отпрыгнул, достал из пришитого к доспеху кармана маленький спрей для экстренного применения и побрызгал на кулак. Так Саварис закрыл образовавшуюся в перчатке дырку. Но острая боль в руке не прошла. В этом бою теперь вряд ли можно на неё рассчитывать. Следующий ход. Пока Саварис доставал спрей, перед глазами мелькнула тень. Лейфон. Изогнувшись, он занёс адамантовый дайт — огромную, длинную катану — так, будто прятал его за спиной. В занесённом за спину клинке была, конечно, сосредоточена кэй. Лейфон взмахнул катаной. Сконцентрированная в клинке кэй в ту же секунду исчезла. Приём Небесного Клинка, Башня в Тумане. Собственный приём Лейфона, разработанный им, когда он стал Обладателем. Проникающий урон, аналогичный Силачу-разрушителю Савариса — проникающий разрез. Удар высекает линию, выпущенная лезвием внешняя кэй проникает внутрь цели и в нужном месте веером расходится в стороны, обрушивая град линий разреза. На мгновение пересекающиеся линии составляют многоэтажную конструкцию, выстроенную так плотно, что проскользнуть невозможно. — Кх! Едва закончив приём, Лейфон с сожалением выкинул адамантовый дайт. Он взорвался вдали, не выдержав объёма кэй. Внутренние органы старой особи были серьёзно повреждены приёмом Савариса и посечены приёмом Лейфона. Даже гряземонстр — живое существо. Как бы его не защищали крепкая шкура и способности к заживлению, после таких внутренних ранений… Саварис с Лейфоном, отступив, стали наблюдать за вбитым в песок гряземонстром. — Может, всё уже? — предположил Саварис. — Хорошо бы, — с надеждой в голосе отозвался Лейфон. Саварис пожертвовал ведущей рукой, Лейфон — двумя дайтами. Очевидно, их боеспособность упала — что для Савариса без главной руки, что для Лейфона, лишившегося и вспомогательного сапфирового дайта с его стальными нитями, и адамантового, позволявшего использовать кэй в наибольших объёмах. Если сейчас убить не удалось, средств уничтожения больше нет. — Ему бы голову отрубить для верности, но она в земле, вокруг толстая шкура и мышцы… Нам это сейчас не так просто, — так же оценил положение спокойный Саварис. Так что придётся молча следить за результатом. — Фиксирую рост внутренней температуры цели, — последовало неутешительное сообщение Фелли. Не убили. Гигант зашевелился, и растрескавшаяся земля вокруг задрожала. Он задрыгал ногами, разбрасывая песок, и брюхо с огромной раной — из которой ещё хлестала жидкость — перевернулось в попытке подняться. Саварис молча сжал левую руку в кулак, Лейфон восстановил лёгкий адамантовый дайт. — Ну, остаётся лишь сделать что сможем. — Да уж, — согласился Лейфон. — Уходите, — попросил голос Фелли в шлеме, но… Куда уходить? Нога Целни сломана, а если бы он и двигался, его скорость явно не дала бы оторваться от старой особи. А значит, они должны сделать что смогут. Лейфон хладнокровно искал другие варианты. — BANG!! Этого голоса он не слышал. И слышать не мог. Но позже, узнав, кто стоял за произошедшим, вполне готов был поверить, что именно это и было произнесено. Полоса света. Луч пронзил голову только поднявшейся старой особи — и разнёс на части. Но выяснится всё после. — Что? Всё случилось так внезапно, что Лейфон не верил своим глазам — хоть земля под ним и дрожала от падения огромного тела. Гряземонстр умер на его глазах. Не требовалось даже подтверждения от Фелли. Умер полностью, окончательно. — Мда. Для начала, мы спасены. Хоть это и унизительно, поскольку никоим образом не связано с нашими способностями, — холодным, безрадостным тоном заметил Саварис. — А значит, мне, с твоего позволения, осталось лишь заняться тем, для чего я прибыл. От этих слов возбуждённый разум Лейфона моментально восстановил спокойствие. Захват Свергнутого. Под этим явно подразумевается и похищение Нины, в которую он вселился. — Не можешь ли отказаться? — осторожно подбирал слова Лейфон. Он прекрасно знал силу Савариса. Даже без Небесного Клинка это не тот противник, с которым хотелось бы драться. — Знаешь… лично я бы сразился с тобой здесь и этим был бы доволен. Но как думаешь, будут ли довольны Её Величество? Или же, если она дозволит подобное, как думаешь, согласится ли упрямая Канарис-сан? Да она в ярость придёт. А её гнев — такое хлопотное дело. — Вот как? Лейфон не колебался. Он выхватил лёгкий адамантовый дайт и резко атаковал стоявшего рядом Савариса. В одно мгновение отдача внешней кэй взорвала окружающее пространство. Сорвавшаяся с острия Режущая Молния острой дугой рассекла воздух и, под конец, затухла. Савариса не было. — Я знал, что ты так сделаешь, — донёсся сквозь песчаную завесу его беззаботно-весёлый голос. Разгадал. — Для начала позволь принять меры. Думаю, так ты отнесёшься к делу всерьёз. Сигнал Савариса удалялся. Когда Лейфон вышел из поднятого им облака, Саварис был уже далеко — и садился на лэндроллер. — Чёрт! — тут же бросился к своему лэндроллеру Лейфон. Сто пятьдесят килумелов. Долгая гонка до Целни началась. *** Воздух тяжело дрожал. Каждая встряска сопровождалась голубой рябью. Дрожала земля. — Чёрт, это уже не смешно! Два хлыста атаковали с потрясающей координацией. Дик знал, что Свергнутый увеличивает объём кэй. Понимал, что от этого возрастает плотность внутренней кэй и, соответственно, усиливаются физические способности организма. Ведь Дик это узнал задолго до Нины. Но само по себе навык оно уж никак не поднимет. Подавляющее превосходство в силе преодолевает разницу в навыке. Но если схватятся равные по силе люди, исход, в конечном счёте, определится тем, на чьей стороне навык и опыт. Дик мог уверенно заявить, что не уступает ни навыками, ни опытом. И тем не менее, Нина наседала. Может, поняла, что Дик сдерживается? Он не собирался убивать Нину. Поэтому его удары были смягчёнными, приходилось это признать. В этом разница? Она пользуется таким преимуществом? Проблема в этом факте. У Дика отточенная во множестве боёв техника, а у Нины агрессивная настырность. Нина будто приняла вызов со стороны более сильного и ни за что не собирается уступать. Дик не понимал, что такое отношение у неё сложилось в ходе постоянных попыток взять высокий барьер, поставленный Лейфоном. — Ну вот что! — крикнул Дик, когда они обменялись уже не одним десятком ударов. Его тяжёлый ударный хлыст опустился на правое плечо Нины. Но её это не остановило. Дик почувствовал отдачу и цокнул языком. Кэй-блок. И всё же он не остановил удар. Небольшой импульс от удара преодолел защитную кэй и заставил Нину выронить правый хлыст. Но и она не остановилась. Быстрое движение левой руки — и хлыст нацелился в лицо Дика. Расходившаяся в воздухе голубая рябь чуть колыхнулась и угасла. Замерла Нина. Замер Дик. Её левый хлыст остановился перед маской Дика. Он остановил хлыст левой рукой. Безоружной рукой принял удар. — Моя рука имеет свою цену! Лопнула кожа, полилась кровь, но Дик сжал железный хлыст и потянул к себе. Не желавшая расставаться с хлыстом Нина в итоге оказалась на земле. Правой же рукой Дик занёс тяжёлый хлыст и обрушил на Нину. Кэй-блок. Она упала, но, падая, пустила защитную кэй. Но Дик знал. Комбинированная кэй, Гром. Разновидность Гром-вспышки, предполагающая нанесение удара в непосредственной близости, пробила кэй-блок, и железный хлыст врезался в живот Нины. Из-под маски раздался крик боли, и Нина замерла. Маска упала с её лица. Она была без сознания. — Ух… и доставила ты хлопот, — пробормотал Дик и потянулся за маской. Но она выскользнула из руки. — Что? — растерялся он, глядя, как маска, словно ожив, парит в воздухе. К изумлению Дика, перед ней оказалось нечто — некто, державший маску в руках. — Эй, эй… Явление словно лишило Дика дара речи. До того, как его выкинуло в Целни, и ещё задолго до этого, Дик пробирался в Грендан — ради ещё одной встречи с ней. И вот… — Эй, ты что здесь делаешь? — позвал Дик, но она не ответила. Девушка. Вся в чёрном, словно в трауре. Девушка в чёрном не сказала ни слова… И исчезла. *** Она стояла во дворце Грендана, в висячем саду. Сложив вытянутые вперёд руки, выставив указательный палец. Наверное, изображала пистолет. Сейчас «ствол» был поднесён к лицу, и она на него дула. — В яблочко! — воскликнула хозяйка дворца, Альсейла, пребывавшая в очень, очень, очень хорошем расположении духа. — Простите, не вижу. Канарис, стоявшая за спиной готовой пуститься в пляс хозяйки, была полной её противоположностью — олицетворение сдержанности. Синяки на шее ещё не исчезли — их скрывал шарф. Но причинившую синяки это не волновало. — А, ну и ладно. Знаешь, как бывает, когда валун с дороги откинешь? Такое вот ощущение. Но глав-но-е! Там дальше, дальше! Флаг виднеется. Да, я его отлично помню. Превосходно! Грандиозное воссоединение! Я просто рыцарь на белом коне, спасаю принцессу из заточения! — Нет, вы королева. И потом, если мне гряземонстра не видно, как я увижу что-нибудь ещё дальше? Но Альсейла, конечно же, не слушала. — Жди меня, Лирин, я иду-у… — веселилась она, и Канарис оставалось лишь вздыхать. Грендан двигался. Он шёл вперёд, прямо на Целни.